– Парни вроде нормальные, а шутки у вас идиотские… – сказала она уже с тенью прежней настороженности.
– Так уж вышло, – печально сказал Митя. – Тяжелое детство, недостаток витаминов… А вообще знаешь что? Вот этот молодой человек, что перед тобой колено преклонил, давно с тобой хотел познакомиться, да подойти не решался. Вот и сыграли по Высоцкому: ну, когда парень у барона хотел в долг просить, да не решался. И вот пришлось устроить мне дебош и потасовку.
Батуала, не вставая с колена, перекинул гитару на грудь:
Слышала такую песню?
– Слышала, конечно, – ответила она. – У тебя одна струна подрасстроена, я еще в первый раз поняла.
– Да я как-то не собрался настроить…
Она сказала задумчиво:
– Смотрю я на вас и не могу понять, что вы за люди такие. Что не насильники, это уже ясно. Что не дураки – тоже…
– Шутники, – сказал Батуала.
– Шутки идиотские.
– А знаешь, почему? – печально сказал Батуала. – Все от недостатка культурки…
– Это видно, – отрезала она язвительно.
Встав на ноги, Батуала продолжал еще печальнее:
– А все почему, принцесса? Потому что никто никогда не думал о нашем культурном воспитании. Милиция статьями грозит, бабки у подъезда сплетни распускают, общественность знай несет по кочкам. И никто не думает повысить наш культурный уровень.
– Сочувствую. А я тут при чем? На, ножик свой забери…
Похоже, она окончательно успокоилась и больше подозрений на их счет не питала. И уж тем более убегать с визгом не собиралась. Есть такой тип девочек – азартные заводилы, любительницы не особенно опасных приключений. Она явно никуда не спешила и злопамятностью не грешила. Ей стало интересно – она и осталась, вступила в разговор. Приятная девочка вообще-то.
– То есть как при чем? – театрально изумился Батуала. – Вот взяла бы и сыграла нам на скрипочке что-нибудь классическое. Мы бы моментально дико окультурились и облагородились…
– Чудес не бывает, – фыркнула она.
– Да? – усмехнулся Батуала. – А ты такую песню не помнишь?
Он перекинул гитару на грудь:
– Помню, – сказала она уже вполне мирно. – Классе в шестом слышала. Сейчас ее как-то не исполняют.
– Нет, серьезно, – сказал Митя. – Ты Крапивина читаешь?
– Читаю.
– У него был «Мальчик со шпагой», а нашу повесть назовем «Девочка со скрипкой». В самом деле, сыграй что-нибудь, а? Это так по-крапивински будет… Хулиганы оказались совсем не хулиганами, и добрая умная девочка сыграла им на скрипке…
Похоже, происходящее стало ее откровенно забавлять.
– Ну ладно, – сказала она, впервые улыбнувшись. – Только недолго, я вам часовой концерт давать не собираюсь, мне домой пора, чтобы мама не беспокоилась… – Она подняла смычок, поднесла скрипку к плечу, улыбнулась уже совсем дружески: – Я так полагаю, от серьезной классики у вас зевота начнется? Что бы такое… Ага!
Она взмахнула смычком и заиграла что-то лихое, веселое, напомнившее Мите музыку из фильма «Лаутары» – если не цыганское, то что-то близкое. Это было красиво, и они слушали с удовольствием – «серьезную классику», как она выразилась, воспринимали как «пиликанье», но тут что-то совершенно другое.