– К чему ты ведешь, Михаил?

– Расписку ты мне напишешь, что получил от меня двенадцать тысяч милиарисиев для водворения на стол тмутараканский сына Олега Святославича Игоря.

– А ты меня потом той писулькой за причинное место держать станешь, – хмыкнул воевода.

– А ты еще не понял, Еремей? Ты уже в моих руках, – хмыкнув в ответ, произнес Романов.

– Хочешь сказать, что либо я пишу тебе расписку, либо ты меня и людей моих тут порешишь?

– Ты голос не возвышай. Не надо. Не услышат тебя твои вои.

– Ах ты…

Еремей атакующей коброй рванулся к Михаилу. Но тот с легкостью ушел в перекат, разрывая дистанцию, и поднялся на ноги, готовый отразить очередную атаку.

– Да тихо ты! Спят они. Через час проснутся свежие и бодрые, – выставив руки в примирительном жесте, произнес Михаил.

Воевода уже с обнаженным мечом буравил его свирепым взглядом.

– Спят, – убежденно повторил Романов. – Ну, вот какой мне смысл их убивать?

– А если не сговоримся? – не отводя взгляда, произнес Еремей.

– Сговоримся. Выхода у тебя иного нет.

– С чего бы это?

– С того, что у меня письма дяди Евгении, в коих он хвалит племянницу за то, что она столь ловко подготовила заговор и окрутила верного Олегова воеводу, Еремеем прозывающимся. Что сделает князь, когда то письмо окажется у него? Хватит уже ребячеством заниматься. Поди о серьезных вещах говорим. Клинок убери.

Страха Михаил не испытывал. Перед ним, конечно, опытный воин. Но и его не в дровах нашли. И то, что из оружия только нож в руках, которым мясо резал, ни о чем не говорит. Еще несколько мгновений, и меч Еремея со стальным шелестом вошел в ножны.

Нет у него ходу назад. Только вперед. Даже если Олег только узнает о том, что воевода путался с его ныне покойной женой, ему конец. Не тот человек Святославич, чтобы прощать такое. Одно дело – бывший полюбовник еще до замужества. И совсем иное – вот так. А доказать это проще простого. Вон она, Анисья.

А тут еще и письма дяди Евгении. Так что расписка за деньги – это всего лишь еще одна гирька, которая в принципе уже ничего не решает. Конечно, есть вероятность, что Еремей раскается и пойдет к князю с повинной, рассказав тому о планах Михаила. Но, по сути, это ничего не изменит.

Если кто-то очень хочет добраться до другого, то он это непременно сделает. Спасти тут может только упреждающий удар. Все иные меры противодействия лишь усложнят задачу исполнителю и отдалят неизбежное.

Так, собственно говоря, и было в случае с Романовым. Его непременно достали бы. Но вмешательство Комнина пресекло эти попытки на корню. К слову, это не император устроил охоту на Михаила, а глава рода Мелиссин в отместку за гибель Досифея. Бог весть, чем там Алексей ему пригрозил, однако охота прекратилась. Борис, конечно, мух не ловил, но пока все было спокойно.

Воевода еще какое-то время смотрел на Михаила, потом опустился на одеяло и, наполнив стакан вином, махом опрокинул прямо в глотку. Недовольно фыркнул и повторил.

Романов тем временем сел на свое прежнее место и подобрал кусок мяса. Отрезал ломтик и отправил в рот. Приготовлено хорошо. В меру жесткое, так, чтобы жевать, а не по небу языком размазывать.