Он боялся ее как реальной нереальности. Она была видением, гостьей из потустороннего мира. А эта...

Габриель тяжело сглотнул. Он смотрел на шлюху. Грязную, одурманенную героином сучку. Он сорвал с нее остатки одежды, крепко, до боли в своих пальцах, вцепился в ее руку... но насиловал ее глазами, отыгрываясь на ней за свою опороченную мечту.

Реальный облик Дианы, ее плоть оскверняли святой образ вечно совращающей его мечты.

Он олицетворял собой демона с копии акварели Ропса «Похищение» из знаменитой «Сатанинской серии». Член демона обвивал его икроножную мышцу и доставал до помела, черенком которого он совокуплялся с рыжеволосой похищенной девицей.

Габриель преследовал цель и прятал за ней свои пороки, все, что копилось в нем всю сознательную жизнь. Но в какой-то миг понял, что стремился к этому моменту – когда посиневшие губы девушки изогнулись от боли – долгие годы. Он жил местью к ней, всегда хотел не близости, а ее смерти. Странное, дикое состояние. Он перешел какой-то значимый рубеж, за которым осталась жизнь, пролетевшая впустую. Только он не понял одного: он оставлял взятый им рубеж или ступал на неосвоенную территорию. Потому что для него это были разные понятия.

– Тебе больно? – спросил Габриель, отпив из бутылки вина. Не дождавшись ответа, плеснул в девушку.

– Да, – ответила она. Однажды она сказала «нет» и была наказана.

– Рассказать тебе о себе?

– Расскажите.

Он подошел к Диане, развязал веревки на руках и ногах.

– Походи немного.

Разговаривал с ней, наблюдая.

– Меня никогда не покидало желание стать на сторону дьявола. Потом это переросло в потребность.

Через пять минут он снова связал ее.

– Завтра я снова приду. Извини, крошка, но в моей ситуации мне не до справедливости.

Он отошел к двери и издали показал шприц с наркотиком.

– Хочешь?

– Да, да, – быстро закивала девушка. Не привыкание давало о себе знать, а требовалось обезболивающее, снотворное средство. Она проспит, не чувствуя боли, сутки. Ну или почти сутки. Так будет продолжаться до тех пор, пока ее не найдут.

Габриель подошел и присел на кровать. Пошлепав пальцами по сгибу руки девушки, перетянул руку жгутом, ввел иглу в вену, потянул поршень, проверя, попал в вену или нет, освободил жгут и медленно ввел наркотик. Тихо сказал, уподобившись Пилату:

– Мои руки не проливали крови, мои глаза не видели ее... Не ты мне нужна, но отец твой.

Он увидел Камиллу и не сразу очнулся от воспоминаний. Он вздрогнул. Ему показалось, он видит Диану – живую, повзрослевшую, сказочно красивую. Или похорошевшую? В черном купальном костюме, в огромных очках с непроницаемыми стеклами она сидела на берегу, подогнув колени, и смотрела на игру волн. Она словно дожидалась его...

Она разрывалась, корчилась, сходила с ума, вскрикивала по ночам...

– Расскажи, как ты убил мою дочь.

Габриель не успел заметить, как женщина сняла очки... и пистолет с предохранителя.

Теперь она сама могла привести доказательства вины Морето. Они были выписаны на его лице: ровные капельки пота на лбу, носу, щеках... как волдыри от ожога.

Только недавно Габриель думал о том, что могло бы его изменить до неузнаваемости: полста килограммов веса. Даже без волос, но зажиревшего, его не узнала бы родная мать. И вот сейчас она не узнала бы его.