Адмирал пожал плечами на этот топорный комплимент и внешне остался равнодушным к затее гостя. Но внутренний голос торопил его...

Абрамов получил указание и готов подстраховать Камиллу, если рука у нее дрогнет. Но нет, не дрогнет, был уверен Школьник.

Теперь уже он смотрел на Габриеля, опершись руками о «планшир» ограждения. Морето шел вдоль пляжа, выбирая мокрые и плотные участки песка. И мысли его были далеко – в прошлом...

Габриель, находясь в одной комнате с Дианой, представлял себе иную картину. Это его комната. Диана – приходящая няня. Ему всего двенадцать. Или десять. Диане столько, сколько сейчас: шестнадцать...

Она строга к нему. В очках вычурной формы, з короткой юбке и белоснежной блузке с открытым воротом, божественно обольстительная, она прохаживается вдоль стеллажей с книгами и диктует чертовски сложное предложение, выделяя слоги и главные слова силой своего соблазнительного голоса и легкими ударами указкой по своей ладошке. Подходит ближе, еще ближе, склоняется над мальчиком. Он видит, что жаждал увидеть, но чего на ней не было. И лишь по истечении, казалось, растянувшихся мгновений понимает: он увидел и продолжал смотреть на белоснежную грудь с невинным розовым соском, не скрываемую лифчиком, вид кружев которого держал в голове, приманивая взглядом молоденькую гувернантку.

Она все видит. Чувствует его взгляд. Играет с огнем, разгоревшимся в его теле.

Она возвращается к книжному шкафу, привстает на цыпочки в поисках какой-то книги. Показывает идеальной формы бедра, край сорочки.

Нет, нет, наверху нет книги, которую она ищет. Она внизу.

Она медленно, скользя рукой по корешкам фолиантов, наклоняет голову, сгибается в талии, демонстрируя пластику. Юбка приподнимается чуть выше, чем это возможно для такой позы, он видит то, что веками служило предметом изображения художникам...

Она вдруг выпрямляется, одергивает юбку, смотрит на мальчика с негодованием. Смотрит глазами, и вспыхнувшими щеками, и увлажнившимися губами. Медленно подходит, смотрит не мигая. Ее набухшие соски будто бессовестно интересуются, что он видел, и напряженно требуют ответа.

Что?

Она добивается ответа.

Ловит каждое слово и повторяет за ним, шевеля красными губами и проводя по ним языком. Она слышит то, что он не мог узнать при всем желании. Его языком руководят его желания и фантазии.

Еще. Дальше.

Повторить?

Он подчиняется. Хочет ли он расстегнуть на ней блузку?

У него не получается. Пальцы подрагивают, не справляются. Она помогает ему, улыбается. Ей неловко стоять лицом к нему и сгорать под его взглядом. Она прячет взгляд, поворачиваясь к нему спиной. Он касается ее, проводит рукой по телу...

Габриель провел рукой по телу Дианы...

Да, несомненно, это она, девушка из его грез, его воплотившаяся в реальность мечта, приходящая и уходящая, желанная няня.

Она была частой гостьей в его мыслях. Сжимала его сердце, трогала его губы, опуская их уголки. Она навевала грусть, ибо олицетворяла собой нежную, уходящую зрелой и приходящую юной ласковую осень.

В своих грезах он не успевал за ней, вечно ускользающей из его объятий. Разум отказывался принять близость с ней и нашептывал что-то об осквернении, образе, иконе... И не мог понять: она издевается над ним, или он сам истязает себя. Уже в то время он мысленно искал спасения своей души, подсознательно подумывая о Боге и вере в его силу.