На его лице отразилось такое отчаяние, что Нине захотелось взять его под руку. Но они уже приблизились к тому месту, где она оставила набитый книгами фургон.

– Мне пора, – сказала Нина.

Марек кивнул. Его лицо вытянулось, весь он как будто отяжелел от грусти.

– Хочешь, чтобы я и дальше привозил тебе книги?

– Нет, – ответила Нина. – Я должна… Ты уже очень помог. Но у тебя могут быть неприятности. Ты слишком рисковал из-за меня. Слишком. А я была эгоистична и напрасно не обращала на это внимания, и нужно было раньше расспросить тебя о твоей семье. Мне говорили, что нужно это сделать, а я не слушала. Я сама виновата.

– Твоей вины тут нет, – возразил Марек. – Я должен был сам это сделать.

Суриндер валялась на диване, когда Нина вернулась вся в слезах.

– А я тебя предупреждала!

– Знаю. Знаю, что предупреждала. Просто я… слишком многое о нем выдумала.

– Читаешь слишком много.

– Я его воображала чем-то вроде затерявшегося романтического героя…

– Он не затерялся, он водит поезда.

– Ты прекрасно поняла, что́ я имела в виду. Мне так этого хотелось… Хоть раз. Такое ведь случается? Случается нечто хорошее?

– Мне искренне жаль, ты знаешь. – Суриндер села. – Знаю, он тебе нравился. И мне он понравился.

– Мне нравился тот, кого я воображала.

– И ему безусловно понравилась ты. Искренне. Люди очень редко без причин рискуют огромными грузовыми поездами, если только им кто-то не понравился.

– Думаю, он ухватился бы за любую, проявившую к нему доброту.

– Вряд ли. Мужик хорош собой. Он может пойти в любой бар и выйти с женщинами, которые прилипнут к нему, как репейники. Думаю, он тоже романтическая душа. Вы оба мечтатели.

– Ну, теперь уже слишком поздно, – вздохнула Нина. – У него ребенок и подруга, а отсюда вытекает все остальное.

Суриндер крепко обняла ее:

– Мне жаль. Правда, жаль. Как было бы мило, если бы у вас что-то получилось!

– Знаю, – уныло откликнулась Нина. – Знаю…

– Но посмотри на все по-другому: не он один восхищался тобой. Подумай о Гриффине.

– Гриффин восхищался мной просто потому, что никого другого рядом не было. А Марек, скорее всего, предполагал, что до меня легко добраться.

– Нет, это не так. Хотя ты могла бы попробовать…

– Эй, заткнись!

– Ты действительно хочешь уехать прямо сегодня? – Суриндер посмотрела на часы. – Ты же теперь сама себе начальник.

– Я должна ехать, потому что движение сейчас будет небольшим, а мне придется сидеть за рулем много миль. К тому же мне необходимо вернуться к работе и заработать реальные деньги, чтобы заплатить за бензин и время от времени за бутылочку пино гриджио. Вот так!

Суриндер внимательно посмотрела на нее:

– Нет. Это не мешает тебе ненадолго задержаться здесь и выпить на прощание. Я куплю закуски.

– Нет, – повторила Нина. – Я не хочу об этом думать. Хочу вернуться домой, включить погромче радио и вообще никогда больше не видеть никаких поездов.

Она поцеловала Суриндер, крепко обняла ее, попросив как можно скорее снова приехать на север. Суриндер, обнимая ее в ответ, заявила, что приедет, когда в Бирмингеме похолодает, потому что тогда будет все равно, где мерзнуть, и велела Нине больше не сходить с ума, если получится.