– Да здесь куча дел! – удивилась Нина.

И это было правдой. Нельзя было пройти по улице без того, чтобы не наткнуться на что-то. То какой-то праздник, то выступление хора, то школьная ярмарка, то две местные команды сражались в нечто вроде хоккея на траве – это была шотландская игра «шинти». Жизнь просто бурлила, что изумляло в таком небольшом поселении. Чем дольше Нина здесь жила, тем более она понимала, что все это потому, что здесь нет развлечений больших городов, а еще потому, что погода не всегда благосклонна к людям, так что им приходится в долгие зимние вечера и в трудные дни полагаться только друг на друга. Это была настоящая община, а не просто ряды домов, где люди случайно оказались живущими по соседству. Все было по-другому, Нина просто не осознавала этого прежде.

– Ну ладно, – сказала Лесли. – Тебе, может, вечеринка и не понравится. А здесь, похоже, ничего для меня не найдется.

Нина как раз достала книгу, которую хорошо знала. Она посмотрела на Лесли, трудившуюся день и ночь, – Лесли жила прямо над своей лавкой – похоже, одна – и всегда злилась на то, как обошлась с ней жизнь. Нина немножко подумала.

– Попробуй это, – мягко предложила она, протягивая ей экземпляр «Разбитого сердца».

Женщина одарила обложку подозрительным взглядом.

– Не думаю…

– Ты просто полистай эту книжку и скажи мне, что думаешь о ней. – Нина понизила голос, чтобы ее не услышал кто-нибудь еще. – Если не понравится, платить не нужно.

Для нее это уже стало вопросом профессиональной гордости: найти что-то такое, что удовлетворит Лесли. Лесли выглядела женщиной, которая явно нуждалась в правильной книге. А Нина была горячо убеждена, что такая книга существует для каждого.

– Ненавижу этот самый длинный день! – заявила Эйнсли.

Она с живостью набросилась на новые коробки с книгами и распаковывала их крайне почтительно, испуская радостные восклицания при виде каждой новенькой блестящей обложки, драгоценного раннего издания или неповрежденного переплета. Это оказалась изумительная коллекция. Нина пообещала девушке, что она сможет брать кое-что просто почитать, если будет аккуратно обращаться с каждой книгой.

– А почему, что случилось?

– Потому что все наряжаются в разные глупые наряды и бегают вокруг, поют и танцуют всю ночь, как последние идиоты, – вздохнула Эйнсли. – Это же чушь!

– Серьезно? Вообще-то, звучит довольно мило.

– Ну, это не так. Не понимаю, почему бы людям не оставаться дома и слушать свою любимую музыку, а не эти дурацкие волынки и трубы.

– Трубы?

– Да, огромные длинные трубы! А еще барабаны и всякое такое. И потом они разжигают огромные костры. Это уж и вовсе глупо.

– Но вам лучше туда пойти, – сказал доктор Макфарлан, врач общей практики.

Он стоял рядом и буквально облизывал губы, наблюдая за тем, как Эйнсли открывает большие коробки, – ждал, а вдруг в них окажется какой-нибудь мрачный американский гангстерский роман двадцатых годов, который он еще не читал.

– Все ведь идут, – добавил он.

– Ну да, это главная причина делать что-то, – закатила глаза Эйнсли.

Нина краем глаза заметила, что в фургон прокрался Бен. Она держала свой последний экземпляр «По крышам» возле кассы, чтобы Бен мог его взять, и увидела, как мальчик схватил книгу, уселся поудобнее и стал, шевеля губами и проводя пальцем по строчкам, читать то, что было написано на задней стороне переплета. Нина улыбнулась и решила пока что ему не мешать.