На исходе четвертого часа инструкция позволяла мне выкурить сигарету. Я открыл шлем, включил фильтровентиляцию (бездымными спецсигареты «Полет» только называются), затянулся… Хорошо!

После манихейской курицы – лучшее, что было в моей жизни. Правда, нужно еще вспомнить ту встречу в госпитале с Иссой.

Но как ее засчитывать – встречу эту? Если назвать сном, галлюцинацией, тогда объятия Иссы не в счет и пальма первенства остается у курицы. А если назвать иначе?

А что значит иначе?

Гвардии лейтенант Пушкин! Исса мертва – это факт объективной реальности!

Тонкая струйка сигаретного дыма попала мне в глаз и высекла непрошеную слезу.

Хорошо, попробуем иначе, чтобы не так больно. Вспомним уроки Кирдэра…

«Исса теперь далеко-о-о…»

«Иссы нет больше в числе живущих…»

Но та, что посетила меня в госпитальной палате… То, что посетило… Можно ли назвать неживущим, неживым?

Черт возьми!

В пустоте «Дюрандаль» висит, а в нем лейтенант Пушкин сидит. И плачет. А если и не плачет, то где-то близко.

Черт возьми!

Сигарету я так и не докурил, раздавил о скафандр.

С «Асмодея» подали условный сигнал. Автопилот, правда, и сам знал, что настало время поворачивать, но лишний «бип» в ухе не помеха.

Мы ложились на обратный курс. Это, однако, вовсе не значило, что мы пройдем через прежние сегменты координатной сферы.

За четыре часа авианосцы нашей группы изменили свое положение относительно звезды С-801 на без малого триста тысяч километров. Соответственно, мы направлялись в некую упрежденную точку пространства, где через четыре часа намечалось рандеву с новой сменой истребителей. Там мы (тьфу-тьфу-тьфу) передавали «Асмодей» коллегам из эскадрильи И-03, а сами еще через полтора часа возвращались на авианосец.

Маневр был настолько рутинным, что я даже не контролировал приборы. Все глазел на «горбатый», как у него дюзы угольками светятся.

Потом глянул все-таки краем глаза на тактический экран – для проформы. Две отметки Колькиной пары, вот он «Асмодей», вот он я, вот мой ведомый…

Что такое?..

А-атставить!!!

Куда ж ты прешься, мичман Лобановский?!

Куда тебя, распротвою мать, несет?!

А он-то не слышит…

Истребитель Лобановского сохранял прежний курс. Да. Он не повернул. И не думал поворачивать.

Ну ладно, ты животное – такое же бессмысленное и самовлюбленное, как грудастый голубь, намалеванный на стабилизаторе твоего «Дюрандаля». Ладно, «бип» в наушниках ты принял за реликтовый ксеносигнал из Малого Магелланова Облака, позабыв обо всем, что говорилось перед вылетом. И глаза у тебя на жопе, и работу маневровых дюз на машине ведущего ты проглядел.

Но есть же автопилот! Ты что его – не включил?! Точнее: выключил?! Или…

Или а, или бэ, или вэ – результат все тот же. Лобановскому достаточно предаваться сладостному ничегонеделанью еще полминуты, чтобы выйти за дальность действия работающих на минимальной мощности трансляторов «Асмодея». Отметка от истребителя Лобановского у нас еще минут на пятнадцать—двадцать останется, а вот его экран превратится в черную пустыню. И не факт, что, даже нарушив строжайший запрет и включив бортовой радар, долдон сможет нас отыскать, а отыскав – догонит (с его-то подготовкой).