— Да что вы говорите! — Леня переставил слона и пожал плечами: — А вам, Иван Игнатьевич, уж извините меня, мат!

— Ну, голубь, шустер же ты! — огорчился старик. — Так и норовишь обидеть пожилого человека! С тобой ухо востро держать надо! Ну, давай еще одну партию сгоняем, реванш…

— Нет, Иван Игнатьевич, извините — дела! Как-нибудь уж в следующий раз сыграем! А насчет Мишки Сидорчука… не скажете, где тех гастролеров найти можно, с которыми Свисток перед смертью общался? Которых он на деньги кинул?

— Что-то тебя, сизокрылый ты мой, на острое потянуло! — недовольно проговорил ветеран криминала. — Вроде ты всегда осторожный был да аккуратный, от мокрых дел подальше держался…

— И сейчас стараюсь всячески этого избегать…

— Ну вот, а эти гастролеры — страшные люди, им человека пришить — что нам с тобой в шахматишки перекинуться… не стоило бы тебе на свою голову неприятностей искать!

— Да я и не ищу, — Леня допил свой кофе и поставил чашку, — надо, Иван Игнатьевич, надо! Тут такое дело, что без этих восточных гастролеров никак не разобраться! Кстати, хочу вам одну интересную версию подкинуть, в плане обмена информацией. Дошел до меня такой слушок, что вовсе этот Свисток, то есть Мишка Сидорчук, не помер, а просто разыграли они с любовницей спектакль, подсунули другого покойника, чтобы ему от тех самых гастролеров скрыться. А сам он сидит сейчас на дне да посмеивается…

— Надо же! — старик покачал головой. — Чего только на свете не бывает! Честно сказать, мне и самому эта история какой-то подозрительной показалась… Чтобы такой юркий парень, как Свисток, — и дал себя зарезать или там по голове стукнуть, это, знаешь ли, как-то сомнительно… Ну смотри, насчет гастролеров я тебя предупредил! Только, сам понимаешь, это уже другой вопрос…

— Все понимаю! — Леня достал бумажник и протянул консультанту еще две купюры.

— За что я тебя люблю, это за то, что понятливый, — старик спрятал деньги, — вот только в шахматы больно хорошо играешь, никак мне, старику, тебя не перехитрить… ну ладно, запоминай. Есть на Разъезжей заведение такое, называется «Папа Док». С виду простая кофейня, да только у них за баром еще одна комната есть, где серьезные люди встречаются. Вот ты туда придешь и скажешь…

Через два часа к кофейне на Разъезжей улице подошел вразвалочку скверно выбритый брюнет среднего роста, из тех, кого в полицейских протоколах именуют «лицами кавказской национальности». В этом «кавказце» никто из знакомых не узнал бы Леню Маркиза. Он сегодня особенно тщательно гримировался и долго репетировал свою роль, потому что от того, как хорошо он ее сыграет, могла зависеть жизнь. В его облике было продумано все — от темной трехдневной щетины на щеках и контактных линз, изменивших цвет глаз, до уверенной, вразвалку, походки матерого уголовника.

Войдя в кофейню, «кавказец» огляделся по сторонам таким быстрым и цепким взглядом, что присутствующие тут же признали в нем опытного и битого жизнью человека.

«Кавказец» не стал задерживаться в общем зале. Он обошел стойку бара и сунулся в расположенный за ней темный коридорчик. Однако тут его остановил невысокий, но очень широкоплечий парень с кривым неаккуратным шрамом, пересекающим левую сторону лица.