Несмотря на такой блестящий послужной список, к тому времени, когда знаменитый домушник вынужден был по возрасту и состоянию здоровья удалиться от дел, его накопления оказались недостаточными для поддержания привычного образа жизни, а пенсии при его героической профессии не начисляют, так что старичок не отказывался от случайных, даже небольших, заработков. Летом он часами просиживал на скамейке в знаменитом «Катькином садике», под сенью памятника Екатерине Великой, играя в шахматы с такими же благообразными старичками, а зимой перебирался сюда, в бильярдную «Касабланка», где его и могли найти люди, заинтересованные в профессиональной консультации.

— Здравствуйте, Иван Игнатьевич! — приветствовал старичка Маркиз, подсаживаясь к нему за столик. — Как ваше драгоценное здоровье?

— Здравствуй, голубь, — отозвался старик, — на здоровье не жалуюсь. Вот скучно только… помнится, в прошлый раз ты меня в шахматишки-то обставил, так, может, дашь старику возможность отыграться?

Он расставил на доске фигуры и махнул рукой. В «Касабланке» старика уважали. Из полутьмы тут же появился официант.

— Принеси, голубь, две чашки кофе по-турецки, — распорядился Иван Игнатьевич, — само собой, с коньяком… ты знаешь, как я люблю.

Он сделал ход и посмотрел на Маркиза.

— Ну, сизокрылый ты мой, какая забота тебя привела на этот раз?

Леня двинул вперед королевскую пешку и проговорил:

— Вы ведь, Иван Игнатьевич, всех знаете…

— Всех только Господь Бог знает, — усмехнулся старик, — и еще управление статистики…

— Прибедняетесь! — ответил Леня, переставляя коня. — Но вот такая фамилия — Сидорчук вам что-нибудь говорит?

— Сидорчук? — переспросил старик, делая следующий ход. — А как его звать, твоего Сидорчука?

— Михаилом, — отозвался Леня, выполняя рокировку.

— Ты ведь, голубь, расценки мои знаешь…

— А как же! — Леня протянул две хрустящие зеленые купюры.

— Вот ведь, падает доллар окаянный, — пробормотал Иван Игнатьевич, пряча деньги в карман, — ни во что верить нельзя! Даже в доллар! Думаю, скоро на евро переходить придется…

— Ну, так как же все-таки насчет Сидорчука? — напомнил Леня о своем существовании.

— А что насчет Сидорчука? Можешь про него забыть. Зарезали его на днях, говорят — любовница зарезала. Или по голове дали до смерти…

— Но вы мне все-таки про него расскажите, все что знаете, — настаивал Маркиз.

— А как же… — старик переставил ладью, — гонорар получен, так что непременно расскажу… кстати, шах тебе, голубь сизокрылый!

Он откинулся на спинку стула, отхлебнул кофе, который принес безмолвный официант, и продолжил:

— Нестоящий человек он был, Мишка Сидорчук, ненадежный. Погоняло у него было — Свисток, а это, сизокрылый мой, само за себя говорит. Недавно по городу слух прошел, что связался Свисток с одной крутой командой, гастролерами откуда-то то ли из Киргизии, то ли из Казахстана. Вроде, у них дури была большая партия, а Свисток взялся товар хорошо пристроить. Только перехитрить решил он гастролеров, товар у них увел, а с деньгами кинул. Само собой, они его подписали, искали по городу, чтобы замочить, да вышло, что не только у них на этого Мишку зуб был. Баба его приревновала и прикончила… так что нет больше твоего Сидорчука! А тебе, голубь, снова шах!