– Береги ее. Ты же знаешь – она не такая каменная княгиня, какой ее учили быть. Вот, видишь, даже пришла попрощаться. С предательницами. Постарайся уж, чтобы больше не попала в такой переплет. Выйти из него, оставшись человеком, очень дорогого стоит.

«Я вот не смогла», – читалось в ее глазах.

– Думаю, вместе мы справимся, – сказал Денис, открывая дверь повозки.

В этот миг дворняга, которая уже некоторое время проявляла признаки беспокойства, поскуливая, с удвоенным тщанием пытаясь лизнуть лицо понурой Алены и нетерпеливо ерзая у хозяйки на коленях, вдруг громко гавкнула, прыгнула на пол – и выскочила в открывшуюся дверь на улицу.

– Прошка! – обрадованно взвизгнул счастливый девчачий голосок снаружи. – Ты остаешься со мной?! Ой, мой хороший!

Сначала Денис подумал, что надоедливая псина просто решила попрощаться со своей неожиданной подругой по путешествию в Смоленск. Все-таки против природы не попрешь. Если уж инстинкт тянет к «своим», ничего с этим не поделаешь. Но собака продолжала счастливо повизгивать. И, судя по тому, что ее звонкий лай и радостный девчачий смех начали удалятся, обратно она не собиралась.

Выходит, хвостатая доходяга все это время в повозке прощалась как раз таки с Аленой. И со своим привычным миром, заранее решив для себя, с кем хочет остаться. Несмотря ни на что.

У людей, разумеется, все не так. Люди любят все усложнять.

Несмотря ни на что.

– Давай не будем все усложнять. – Практически слово в слово повторив мысли Дениса, Ярина все-таки умудрилась прийти прямо к противоположному выводу. К тому же которым мучался и он сам. – Нам пора.

– Да. Конечно.

Он порывисто взял ее руку, нежно сжал пальцы.

– Мы ведь еще встретимся? – Такими глазами она смотрела на него, пожалуй, в первый раз.

– Да. Обязательно. Конечно, увидимся. Другое дело, будем ли мы сами этому рады… Береги себя.

И вышел из повозки.

Она тронулась почти сразу, как по команде. Денис смотрел вслед удаляющемуся экипажу и понимал, что впервые за долгое время не считает самой большой своей проблемой то, что находится в треклятом Средневековье.

– Попрощались?

Люди жабоголового трусили следом за фургоном, а сам он, похоже, все не мог унять фонтан своего любопытства. Или, скорее, профессионального интереса. Денис, конечно, по-прежнему испытывал к нему чувство искренней благодарности, но откровенничать из-за этого не собирался.

– Как видишь.

– Почему не пришел тот, второй?

– Решил остаться…

– Надеюсь, не замышляет на нас никакого нападения?

– Да уж будь уверен.

– Странно все это. Я-то ждал, что сегодня либо вырежу ему второй глаз, либо он мне перережет наконец глотку.

– Послушай, скажу честно – мне плевать.

– Подожди. Так он что же, ничего не сказал? Ни тебе, ни ей?

– Не сказал что?

– Глаз. Это я лишил его глаза.

– Да, помню. Ты уже хвастался. Это случилось во время первой вашей встречи.

– Выслеживал меня много лет. Выследил. Настиг. Это ведь я сжег его деревню. И угнал его дочь в рабство. Правда, рабыней она не стала.

– Умерла?

– Нет. Наоборот. Оказалась на диво живучей. Упертой. И озлобленной. В него, наверное. Я ему это там, когда освободили вас, и сказал. А ты думаешь, с чего он тогда вдруг успокоился? Узнал, что она жива. Да не просто жива, а стала воином. Одним из лучших у мурзы Аяза. За что он приблизил ее к себе и назвал своей приемной дочерью. Дикой лозой. Лично приказал изготовить ей клинок. Тонкий, изящный, крепкий. И чтобы он обязательно был с витой гардой в виде вьющейся лозы.