Мысли его прервала открывшаяся дверь повозки. Распахнули ее таким порывистым движением, что та стукнулась о борт.

– Зайди, – прозвучал из открывшегося проема тонкий девичий голосок. Ноток властности в нем было достаточно для того, чтобы не спорить.

Денис глянул на «лягушечье лицо», пожал плечами, давая понять, что и на этот вопрос у него ответа нет, и шагнул в «карету».

Тут же в нос пахнуло какими-то травами и мазями. Судя по резкому запаху, лечебного происхождения. Ярина навалилась на спинку мягкого сиденья спиной к вознице. Бледная и осунувшаяся. Но главное – живая. В белой полотняной рубахе на забинтованном, как у мумии, теле. В глазах ее диким образом мешались решительность и сожаление. Возле нее, потупив глаза, сутулилась Алена. Дочь Шефа. О которой он обещал ее отцу позаботиться. С чем была совершенно не согласна княжна Елена, чьим и доверенным лицом, и телохранителем являлся теперь Денис. Просто потому, что мало кому еще она теперь могла доверять. Княжна сидела тут же, напротив, и с недовольным видом глядела, как дворняга на коротеньких лапках, забравшаяся на колени к самозванке, без устали тычется ей в лицо, стараясь лизнуть его буквально каждую секунду. Хоть в этом отношении Шеф не солгал. Псина действительно чуяла и совершенно явно выделяла своих современников.

Так как свободным в этом «плацкарте» осталось только одно место – рядом с Еленой Васильевной и прямо напротив Ярины, – Денис опустился на него. На раненую девушку старался не глядеть. С тех самых пор, как она призналась: об артиллерийской засаде прекрасно знала. Но не рассказала ничего специально: союзников под Оршей у нее не было. Слова эти Денис слышал неоднократно. Но именно эти, сказанные уже в Смоленске, стали последней каплей. Что-то внутри него перегорело.

– Я хочу, чтобы последнее слово осталось за тобой, – у Дениса всегда возникало чувство диссонанса, когда он слышал эти совсем не детские распоряжения, произнесенные тоненьким девчачьим голоском. – Имеешь на то право. Как скажешь, так и будет.

– О чем речь?

– Изменница говорит, что хочет забрать самозванку с собой.

Видимо, предательство притягивается друг к другу.

– Что ж, – впервые за многие дни взглянув в запавшие глаза Ярины, развел руками Денис. – Если последнее слово за мной, то пусть едут.

– Что? – не смогла скрыть разочарования Глинская. Видно было, что рассчитывала она совсем на другой ответ. – Но ведь из-за нее тебя чуть не казнили.

– Чуть не считается. Ваша светлость, ты же сама понимаешь, что ничего хорошего эту девочку тут не ждет. И в первую очередь – от тебя. Так зачем ты так хочешь ее оставить? Не хотелось бы думать, что ради издевательств.

– Ты за кого меня принимаешь? – осерчала княжна. – Вообще-то я в первую очередь думала о тебе. – Проследив за ее ревнивым взглядом, которым она зыркнула на ластящуюся к самозванке собаку, Денис в этом очень сильно засомневался. – Ну, и ладно. Если ты так решил – пусть.

И больше не удостоив никого ни словом, ни взглядом, она порывисто поднялась и вышла вон.

– Смотрю, расставание обошлось без слез? – сказал Денис просто для того, чтобы заполнить чем-то неловкое молчание. Они с Яриной все друг другу уже сказали, и добавить больше было нечего. И тем не менее он поймал себя на мысли, что хочет оттянуть миг неминуемого расставания.