Щепкину надлежит, оставив продовольствие красноармейцам, залить оба бака бензином и сделать главное — долететь до Мангышлака и посмотреть, держится ли еще лед. В северо-восточном секторе Каспия, на мелководье, ледяной покров толст и сходит поздно. Если море свободно ото льда, Щепкину следует пройти до форта Александровского и разведать: не прошли ли в бухту по свободной воде вражеские корабли и есть ли на берегу войска…

Ориентир Щепкину Туманов указал единственный:

— Вы, Даниил, вдоль берега летите. Верст через сто будет бухточка, похожая на полумесяц, от нее берите на север, сразу выйдете к колодцу. Опыт полетов на дальность у вас есть, не то что у моих… Дополнительный бак Глазунов поставил!

Заслон располагался в глинобитных мазанках. На карте в том месте Туманов поставил крестик. Щепкин понимал, что этот полет вроде настоящего экзамена. Весь отряд тревожно ждал, как он справится.

Кондратюк, так тот даже возмутился:

— Чего его на колесной машине над морем посылать? Что флотские делают? У них же в Оранжерейном летающие лодки есть… М-9, Григоровича…

— Есть, да не совсем! — сердито сказал Туманов. — Сплошная рухлядь. Они и до Чечени не дотягивают. А тут такой путь… И бросьте вы эти панические разговоры, что далеко и опасно. Штаб десант готовит на форт, нужно знать, что там. В форту белая радиостанция, через нее из Петровского на Гурьев радиотелеграфисты между Деникиным и Колчаком связь держат! Возьмем форт — обрубим!

Глазунов не хотел, чтобы летнабом со Щепкиным шел Свентицкий, но Леон сумрачно пожаловался Щепкину:

— Тебе доверяют, мне, выходит, — нет? Сколько с тобой, мон шер, летали вместе! Ты что, тоже обижаешь Ленечку?

И Щепкин настоял, чтобы летел именно он.

Машину Глазунов готовил всю ночь. С вечера сказал Щепкину:

— Не нравится мне, Даня, знаешь, третий цилиндр. Вроде постукивает…

И хотя Щепкин отлично знал, что ничего там не постукивает в моторе, сам прослушал, но он понял, что Глазунову хочется, чтобы там что-то стучало и чтобы именно он, Глазунов, этого стуку не допустил, и он сказал:

— Мне тоже показалось… Но, может быть, я ошибаюсь! Так что ты уж постарайся.

И Глазунов, зардевшись от удовольствия, кивнул молча и ушел.

Поднялись со Свентицким затемно, попили чаю, переглянувшись, сплюнули через плечо, пошли к аэроплану.

…Леон подергал сзади за шпагат, который был привязан к правой руке Щепкина, вокруг манжеты комбинезона. Оказывается, проверяет сигнализацию. Сошлись на давней системе: один раз дернет — снижаться, два — пошел в высоту, три — ходить по кругу над одной точкой, четыре — домой. В слюдяных очках Леона плавало розовое зарево, солнце только-только поднималось, поле еще лежало в тумане. Но роса уже выпала, и за перкалевую обшивку Щепкин не беспокоился, за ночь в ангаре вряд ли отсырела, не отойдет, не сморщится гармошкой.

Мотор прогревался на малом газу, от винта шел сильный ток воздуха, с Туманова сорвало кожаный картуз, и он побежал за ним догонять. Никто не заставлял других пилотов подниматься в такую рань, но они все высыпали из дачки — провожать.