Рыкалов отложил письмо в сторону.

— Ну, дальше не интересно… Дурак он, конечно, со своим стекольным запасом. При бунтах прежде всего стекла бьют! Но не в этом суть! Как же такая армия Москву возьмет, если она подобным занялась? Где в ней стержень? А если возьмет, это что же, по всей России грабиловка начнется? Ну а не начнется, все равно, как таким власть доверить?

— Не понимаю, с чего вы это мне говорите? — сказал Свентицкий.

— А потому, что смотрю я на тебя и вижу: глупый ты! От чего у меня прячешься? От жизни? Так дела не делаются! Всю удачу просидишь здесь, под юбкой! Не спорь.

— Это к чему?

— К тому… — сказал Рыкалов. — Думать вперед надо. Мне вот помирать пора, а я думаю. Вот скажи мне, пожалуйста, кто город Баку великим городом сделал? После Москвы и Питера третьим считался… Не догадываешься? Капитал! А чей капитал? Кто такой Нобель? И прочие? Бельгия, Англия и даже Швейцария тут свой интерес блюли! Я к тому говорю, Леонид Леопольдович, что ты сын своего родителя и в купечестве должен понимать… Нужна нам на русской земле твердая власть! А, сам видишь, православная наша армия с генерал-адмиралами в головке — подгнила… Вот и остается одно: на закордонного солдатика надеяться! Англичан уважать… Астрахань — городишко торговый. На стрежне торговом стоял, стоит и стоять будет. Вот и надо, чтоб тут у нас к своему концу Совдепы-то прикатились! Надоело ведь…

— Это от России отвернуться?

— Зачем же? — засмеялся Рыкалов. — Наоборот, британца к русской земле приохотить, заставить уважать россиянина! Думаешь, они без нас обойдутся? Дудки! Как настанет время ладить мирную жизнь — придут! К нам! К тебе, скажем! Потому что ты есть — специалист по аэропланным делам. А раз аэропланы природа родила, значит, они будут улучшать свой вид и необходимость для каждодневной жизни. Ко мне придут! Потому что я на финансовых операциях в торговле, в рыбном деле — большая голова! Другой такой в России нету. Коммерсант, инженер, человек с умом и профессией еще знаешь как будет надобен! Их британскую власть мы не тронем… Пусть властвуют! А хозяйство к рукам сызнова приберем… Надо будет, и капиталы в дело бросим! Золотишко, оно всегда в силе! А знаешь, сколько его в России зарыто? Нет, мой тебе сказ, их сила возьмет! Иначе бы сидел я здесь? Персия не Персия, а уж где-нибудь среди болгар я бы себе место давно нашел… Только зачем?

— Заманчиво как… — задумчиво сказал Свентицкий.

— Заманчиво-то заманчиво, только будущую жизнь того… заработать надо… — туманно произнес Рыкалов.

— Что я должен делать? — спросил решительно Леон.

— Вот это другой разговор! — обрадованно хлопнул его по плечу сухой ручкой Рыкалов. — Сведу я тебя с кем надо. А пока пошли, покажу кое-что…

Они вышли из дому, влезли в челн на протоке. Леон, отпихиваясь шестом, погнал лодку. Через полчаса причалили к берегу у старого, заброшенного лабаза. Рыкалов пошел впереди, толкнул ногой скрипучую дверь, за ним вошел Свентицкий. На парах лежал, храпя, полный человек, рыжая борода торчала в потолок, на брюхе по атласу шевелились перламутровые пуговички.