– Это ты! Это всё ты! – рыдает. – Ты уничтожаешь всё хорошее! Ненавижу тебя! За всё… Ты – зло! Исчадье ада, а твои люди… монстры!

Наконец у неё прорезается голос и характер. А то я уже засомневался в том, что она – та же самая. Такая покорная и тихая как овца. Такую Настю я не знал. Малинка, засевшая в моей голове, была другой – ослепительно яркой и дерзкой малышкой.

Вот сейчас она именно такая. На неё у меня мгновенно встаёт! Несмотря на ледяную воду, член становится каменным, как кусок скалы.

Я бы нагнул и выдрал её прямо здесь, в душе, наплевав на воду и приличия. Заколотил бы член до самой матки, чтобы она стонала и извивалась змеёй.

Но нужно её успокоить… Затолкать похоть и позаботиться.

Млять! Когда успел… вляпаться в запретные чувства? Я должен быть скалой, монолитом. Непререкаемым авторитетом.

Но выходит иначе. Не могу причинять ей зло.

Грубовато, но всё же забочусь о малышке.

Когда истерика сходит почти полностью, Малинку колбасит жёстко, но теперь уже от холода. Я врубаю воду погорячее, срывая с неё тряпьё. Рву его зубами на клочки. На составные части.

Ар-р-р-р… Готов завалить её, поставить раком и поиметь грязно! Так сильно штырит от вида розовых бутончиков, стоящих торчком. Призывают меня быть озабоченным.

С трудом заставляю себя притормозить.

Завернув кроху в огромное, пушистое полотенце, отношу в свою спальню. Оставляю повсюду лужу воды. Но прислуга всё подотрёт!

– Лежи, отдыхай! – приказываю девчонке.

Сам срываюсь прочь. Сменив мокрые шмотки на сухие, запрыгиваю в тачку и мчусь в город. Впервые за последнее время мне хочется напиться так, чтобы ничего не помнить.

Хочу вышибить алкогольным духом из памяти образ малинки. Сахарная девочка, сладкая, как варенье.

Мой грех. Моя порочная одержимость… Моё наказание!

После пережитого катарсиса я с трудом засыпаю. Тело замирает и расслабляется, когда последний судороги схлынули прочь. Холод покинул моё тело, я вытягиваюсь под пушистым одеялом.

Лежу на большой кровати. Она огромная и может вместить человек десять или даже больше.

Это кровать принадлежит Тагиру. Я лежу в его кровати и впитываю каждой клеточкой тела аромат его тела, пропитавший постельное бельё насквозь.

Пряный мускус настоящего мужчины, никакого парфюма, только сочный аромат мужских тестостеронов, будоражащих моё обоняние.

Я как будто лежу в его объятиях, представляю, что одеяло, обнимающее меня со всех сторон – это сильные руки Тагира.

Наверное, я заразилась любовью к нему, как вирусом. Потому что снова думаю о нём, представляя наше совместное будущее, если бы не было предательства отца. Возможно ли такое? Я знаю, что это просто сладкие, глупые мечты, но когда я лежу в его постели, одетая лишь в его громадную, тёплую футболку, я начинаю верить в невозможное.

Измучившись ожиданием, я засыпаю. Сон обрывочный, я почти ничего не могу разобрать в сонных видениях, но очень хорошо слышу тяжёлые, заплетающиеся шаги.

Это был… Тагир.

– Малинка, млять… Разлеглась, сверкаешь голыми ляжками… – бурчит, грузно опустившись на кровать. Он хлопает меня ладонью по попе. – Соблазняешь! Дразнишь зверя!