Я держусь только на энтузиазме. Как фанатичка сбрендившая. Но однажды происходит то, что повергает меня в бурный шок.

Выйдя ранним утром, чтобы срезать свежих роз, я вижу двоих мужчин из банды Тагира. Они курят, ржут и цыркают свои гнусные плевки в сторону цветника.

Харкают прямиком на цветы, под которыми я на корячках ползала, раня свои руки до крови об острые шипы.

– Прекратите! – кричу, сжав кулаки. – Немедленно!

Мужчины даже не слышат меня. Один из них поправляет перевязь автомата на плече, а второй, докурив, швыряет окурок в землю, втаптывая его огромным ботинком.

– Вытащи это немедленно! – требую я.

Только после моего крика охранники поворачиваются. В одном из них я узнаю Заида, с которым Алёна постоянно заигрывает. Но плевался в землю не он, а второй.

– Какого хера выперлась? – грубо интересуется у меня.

– Такого! Я за этим садом ухаживаю! А вы плюетесь! Курите… Территория огромная, найдите другое место. Харкайтесь в урны! – говорю, трясясь от злости.

– Мне послышалось… – нехорошо начинает. – Или она тут решила команды раздавать? Ты кто такая? Падаль вонючая! Рот закрой!

Он нагло обшаривает меня взглядом. Сканирует и раздевает догола. Снова плюёт себе под ноги смачным харчком. Как будто дразнит и показывает своё истинное отношения.

Звери необразованные, ублюдки!

– Зураб, – негромко говорит Заид. – Прекрати это. Главный будет недоволен…

– Чем? – зло рычит Зураб. – Он эту девку вообще хотел сначала всей братве подарить. Мне кто-то хвастался, что он так и думал. Но потом…

– Потом передумал. Значит, не твоего ума дело.

– Может быть, и передумал! Но её место от этого не изменилось… Мой харчок – дороже твоей жизни, отродье! Вернись в дом и закрой свой хавальник, пока я тебя мордашку не подрумянил! – угрожает, надвигаясь в мою сторону.

Кажется, он курил не простые сигареты, а чего-то похуже, с типичным запахом травки. Глаза краснючие, рожа перекошена.

Я отступаю назад, поняв, что на меня надвигается мужчина, не контролирующий свои действия.

Он возомнил себя власть имущим.

Тагир виноват. Наделил отбросов властью, дал им право помыкать мной и Алёной, как смердами. Вот… результат.

Плоды моих трудов обхаркивают, а потом ещё и угрожают…

– Эй, брат, остынь! – трогает Зураба за плечо Заид.

Тот резко вскидывается и с грязным матом хватается за клинок, висящий слева на бедре. С громким криком кидается на своего товарища.

Я стою, как в состоянии аффекта, наблюдая за перебранкой.

– Остынь, дебил! Я тебя продырявлю! – угрожает Заид, перебросив автомат к груди.

– Ты мне не указ! Ты стелешься, как баба… А я… – рычит Зураб, наступая.

Громкая пулемётная очередь разрезает воздух резкими щелчками. Я испуганно бросаю ножницы и кидаюсь бежать со всех ног в дом.

Слёзы хлещут по щекам, как будто я бегу против сильного ветра. Сердце колотится громко-громко, частит пульсом в висках. Голова взрывается сильнейшей болью, отравляющей всё тело. Она пускает щупальца в каждый уголок тела, заражая его боязнью и сильной дрожью.

Паника похищает возможность дышать, перекрывая кислороду путь в лёгкие. Я громко хлопаю дверью комнаты, выделенной для меня. Здесь даже запереться изнутри нельзя. Ничего нельзя – только быть полным ничтожеством, от которого могут избавиться по первому приказу Тагира или… даже без него.