У них много оружия и дурной силы мужчины, привыкших к кровавым схваткам, но запертым в нескольких стенах. Им слишком скучно, они хотят резвиться и пускать в ход оружие, когда захочется.

Громкий стук по ту сторону двери. Добротное дерево сотрясается от исполинских ударов кулаков. Это они! Не могут оставить меня в покое, потому что азарт волнует их кровь и нет никого, кто мог бы остановить их!

Зло порождает зло. Но им не нужны оправдания и веские причины.

Зажав ладонями уши, я громко кричу, сползая спиной по двери. Я просто не могу удержаться на ногах, падаю на пол, застыв в позе крохотного эмбриона.

Слёзы ослепляют меня окончательно. Я совершенно ничего не вижу и не слышу из-за судорожных рыданий, вырывающихся из глубины души.

Меня резко дёргают вверх и в сторону. Я бью руками вслепую, готовясь принять смерть. Вся жизнь проносится перед глазами… Вижу самые главные и трогательные моменты.

Моя мамочка, ещё живая и улыбающаяся. Ослепительно красивая, самая лучшая! Все говорят, что я похожа на неё. Чаще всего говорил об этом папа.

В гаснущем сознании проносится воспоминание из детства. На одном из дней рождений, я танцую под весёлую музыку, а родители держатся за руки и целуются…

Потом видения затягивает чёрной пеленой.

После смерти мамы всё изменилось. Отец – в первую очередь, став тираном. Нет ничего, что я бы хотела запомнить из того периода, кроме… появления Тагира. Как он спас меня, представился рыцарем в сияющих доспехах, настоящим мужчиной, за которым можно пойти и в воду, и в огонь и даже стоять рядом, подавая патроны…

Кричу от мучительной агонии, разрывающей сердце на окровавленные клочья.

Почему я думаю об этом жестоком тиране даже в такой момент?! Несправедливо! Я просто хочу забыть о нём! Навсегда избавиться от мыслей об этом звере в человеческом обличье…

Если бы я сейчас умерла мгновенной смертью, я бы поверила в милость бога…

Это что, вашу мать, такое?!

Нельзя всё пускать на самотёк! Даже несколько часов спокойно провести не получается. Обязательно произойдёт какой-то пиздец. Как сейчас…

Во дворе лежит изрешечённое пулями тело. Заид оправдывается о чём-то. Настя катается по полу в припадке, головой об пол бьётся. Губы сжаты в бледную, тонкую линию, без единого следа крови.

Впервые я теряю способность здраво мыслить. Руки трясутся, как у алкаша конченого, когда я сжимаю хрупкое, тонкое тело Насти. Она же почти ничего не весит! Не чувствую её веса… Как будто пушинка настоящая.

Но что с ней?! Откуда такая реакция? Твою мать! Что же делать? Как это остановить?

Что с ней, в конце концов?!

Я как дитя малое, ни хрена не соображаю.

Чувствую лишь страх, сковывающий тело плотными объятиями. Затягивается и сжимается туго! Как питон, обвивающийся вокруг тело, ломающий кости сильным сжатием.

Перед глазами меркнет белый свет, я держу Настю крепко и бережно, насколько могу. Но она не прекращает биться. Мычит что-то непонятное.

– Врача! – рычу. – Живо вызовите врача!

Рядом слышится чей-то громкий топот. Люди мечутся, как безумные тени. Мои мысли полны чёрного хаоса и страха перед неизвестностью.