Я же хотел отомстить семье Соловьёва. В самых тёмных мыслях и для Насти готовил ужасную участь, когда был ослеплён жаждой мести.

Но вот она – бледная и почти мёртвая, одной ногой в могиле, а я ничего не могу поделать. Понимаю, что и вреда ей никогда причинить не смогу.

Она – мой луч света в царстве порочной тьмы, в котором я оказался по вине её отца.

Умрёт она – умрёт всё хорошее во мне!

Я не могу этого допустить. Я готов на всё, чтобы вывести Настю из этого ужасающего состояния транса и предсмертного обморока.

– Врач не нужен!

Женский голос раздаётся сзади. Я тупо моргаю, пытаясь понять, кто это… Ничего на хрен не соображаю, потому что мыслями весь в заботе и тревоге за жизнь Насти!

Кто эта толстуха? Что она здесь делает?

– Это просто нервное. Нервный припадок, – говорит девушка. – Попробуйте окунуть её.

– Куда, млять?! Я тебя сейчас в ад окуну!

– Под ледяной душ! – советует, пятясь.

– Какой на хуй ледяной душ? Я тебя сейчас удавлю шлангом от душа! Ей хуже стать может!

– Нет-нет! – шепчет испуганно. – Я такое у Насти уже видела как-то раз… Это всё от…

– От чего? – рявкаю.

– Это всё от заточения и нервного истощения, – говорит едва слышно.

Поймав мой тёмный взгляд, пугается и мгновенно выбегает из комнаты, говоря из коридора.

Какое истощение?!

Что она там лопочет!

Но потом меня пронизывает насквозь пониманием. Я словно вживаюсь в роль Насти. Вспоминаю, как чувствовал себя, когда сидел в тюрьме. Четыре холодные, каменные стены и низкий потолок. Темнота, сырость были моими друзьями, и они же истязали мою выдержку, уничтожая морально.

Заточение всегда подрывает моральные силы.

А Настя, Малинка… Всегда мечтала вырваться на свободу из тирании отца. По крайней мере, так было много лет назад.

Может быть сейчас она тоже чувствует себя загнанным зверем в тесной ловушке.

Подхватываю тело на руки и выбегаю из спальни. Добравшись до ванной, с одного пинка выношу дверь ногой. Бах! Она отваливается в сторону, я залезаю в свою ванну. Она у меня огромная, на золотых витых ножках, как у настоящего короля. Нет счета тому срамному стыду, который находится в комнате Насти.

Сейчас я пачкаю дорогой, светлый кафель грязными подошвами ботинок, которые так и не снял. Да и похрен на чистому! Лишь бы вытащить Настю из состояния аффекта. Отпустить её даже на секунду нельзя. Вдруг поранится? Вдруг долбанётся виском об угол и всё… прощай, Малинка!

Надо быть с ней, до последнего мига! Держать хрупкое тело и не позволять случиться дурному.

Мои пальцы кажутся смуглыми, почти чёрными, на её тонкой, обескровленной коже. Бью кулаком по рычагу душа, открывая воду.

По коже сразу же лупят струи ледяной воды. Вздрагиваю телом от этого прикосновения. Как же сильно жжёт! Холод умеет обжигать, и меня им пронимает до костей, прямиком в кровь!

Адреналин ещё сильнее бить начинает по голове. Малинка взвизгивает, прячась, но я не позволяю Насте сдвинуться ни на сантиметр. Упорно держу её бьющееся тело под ледяным напором. Замерзаю мгновенно, отяжелевшая одежда оттягивает книзу, словно мешок утопленника.

– Стой на месте! – рычу. – Что с тобой творится?!