На миг я почувствовала себя чрезвычайно глупо.

Готовила, волновалась, прихорашивалась, а дикарь просто забыл и дрыхнет в своей норе?! Да вы просто дура, истра Лэнг!

Уже хотела развернуться и уйти, как в темном проеме спальни появился Хенсли. Снова беззвучно. Привалился плечом к косяку, уставился на меня.

— Пришла.

В этом слове не было ни вопроса, ни утверждения, и непонятно — рад он или снова злится. Порой понять Хенсли было так же сложно, как дракона. Вроде смотрит, вроде дышит, а что в голове — жроты знают.

— Пришла, — тихо сказала я. — Есть будешь?

Он отлепился от двери, взял из моих рук тарелку, рукой схватил мясной рулет, сунул в рот. Подул на пальцы, обжегшись.

— Горячее, — запоздало предупредила я, ощущая себя в высшей степени неловко. Что я здесь делаю?

Шерх жевал и смотрел на меня. Я краснела и злилась.

— Разденешься? — вдруг спросил он и облизнул пальцы.

Я уставилась на него во все глаза, даже не зная, как реагировать. Вот правда, что можно на это сказать? Наверное, надо надеть ему на голову тарелку и уйти. Но самое странное, что в вопросе Шерха не было приказа или даже просьбы. Он просто спрашивал и заглядывал мне в глаза, ожидая ответа. Шерх сделал глоток воды из стакана, сунул в рот веточку мяты, продолжая смотреть мне в лицо. Я сглотнула, потому что в горле стало сухо.

— У тебя есть что-нибудь… вино?

— Вино есть.

Он кивнул на комод, на котором стоял какой-то ящик, а рядом высилась бутылка.

— А бокалы? — почему-то шепотом спросила я.

— Не знаю. — Он обвел взглядом комнату. — Кажется, не видел.

— Ладно.

Я взяла бутылку и сделала глоток из горлышка, решив, что хуже, чем сейчас, ситуация уже не станет.

Хенсли посмотрел на меня и поставил тарелку на край стола, на котором тоже лежали какие-то вещи. Подошел, прихрамывая. Смерил внимательным взглядом.

— Хочешь напиться, как тогда, в поле? Тебе противно?

Я поперхнулась.

— Мне не противно.

Он склонил голову набок, прищурился.

— Можешь уйти, если не хочешь.

Духи, я его сейчас убью!

— Но я ведь уже пришла.

— Я не маленькая девочка, которую ты забрала у бродячей труппы, София.

— Что? — не поняла я.

Хенсли склонился ниже, неотрывно глядя мне в глаза. И произнес чуть ли не по слогам:

— Не надо. Меня. Жалеть.

Я открыла рот, взирая на этого чокнутого.

— То есть ты решил, что я пришла к тебе из жалости?

— Ну не из-за дракона ведь! — Шерх прикрыл глаза и потер переносицу. Белый шрам на его лице сейчас выделялся особенно ярко. — Только знаешь… Противно как-то, Софи. Когда из-за жалости. Лучше не надо.

Злость и какая-то странная обида полыхнули внутри, и я, резко развернувшись, бросилась к двери.

— Да катись ты в яму, ненормальный!

Злые слезы обожгли глаза, я толкнула дверь, и тут же меня развернули сильные руки, впечатали в створку.

— Я не могу найти других причин, Софи, — жарко выдохнул мне в ухо Шерх. Жарко, отчаянно, безнадежно. Жадно прижимая к себе, ища в полутьме губы, трогая дрожащими пальцами. — Ни одной причины, чтобы ты… К такому, как я… Ты же… такая! Но к жротам все! Даже так… лучше, чем можно представить… И плевать мне на гордость… Плевать на все… Не уходи…