— Просто двадцать лет назад, как ты помнишь, я достиг второго совершеннолетия и отказался от трона, — отозвался Таррэн. — Да еще рискнул заявить об этом во всеуслышание.

— Ну и что? Во-первых, я это уже тогда изменила, а во-вторых, Иттираэль сам давно бесплоден! Чего дергаться, если у него все равно не было шансов?

— Со смертью старого владыки у него появилась бы возможность начать изменение.

— А что ему помешало сделать это раньше? — скептически приподняла брови Белка.

— Чужую силу не заберешь в одночасье. Отец не должен был почувствовать подвоха, пока оставался силен. Это было слишком опасно. Если бы Тир не помог, он умер бы на неделю раньше. Так что нам повезло с Элиаром и его порталом — опоздай мы всего на пару дней, к нашему приезду чертоги обрели бы нового хозяина.

Тир смущенно шевельнул кончиками длинных ушей.

— Я хотел, чтобы он с тобой поговорил. Я прочитал его мысли, и мне показалось, что он не так плох, как мы считали.

— Хороший урок для тебя, — одобрительно кивнул Таррэн. — И отличный ход для того, кто с малых лет практиковал единение. Ирташ уже все тебе рассказал?

— В общих чертах.

— Так и знал, что вы друг без друга долго не сможете. Небось уже решили, когда сбежите проведать рощу? Ладно, не сверкай глазищами: я не возражаю. Только не разнесите ее окончательно, потому что отец, когда придет в себя, будет расстроен. Кстати, Линнувиэль, возьми-ка своего ушастого соседа и оттащи в угол. Мне бы не хотелось потом лечить ваши ожоги.

— А чего сразу я-то? — возмутился Аттарис. — Чего сразу обзываться?

— Какую морду отрастил, по такой и кличем. Был бы троллем, звали бы толстым и пупырчатым, а раз нацепил по дурости длинные уши, то и терпи теперь. Или личину свою снимай, пока не помогли.

Остроухий целитель неожиданно замялся, зыркнул по сторонам, отступив от изумленно вздернувшего брови воеводы, чтобы не зашиб сгоряча, а потом неуверенно кашлянул.

— Так я… это… в первый раз вообще-то… эльфом. Не уверен даже, что получится.

— А ты постарайся, — ядовито посоветовала Белка. — Или будут у нас на заставе три темных эльфа, а не два. Только тебя, если вздумаешь сунуться домой в таком виде, парни начнут звать не рыжим, а ушастым. Вовек потом не отмоешься. Тебе оно надо?

— Рыжий? — ахнул Шранк, наконец-то сообразив, в чем дело.

— Валлин? — разинули рты дети.

— Кто? — округлил глаза Линнувиэль.

Аттарис сердито засопел.

— Сами же дали мне амулет с кровью Карраша! Я не виноват, что он разбился, когда этот гвардейский гад копьем в меня ткнул! Оболочка-то хрупкая оказалась! Даром что под кожу вшита! Но кто ж знал, что меня будут пытаться насадить на копье, как свинью на вертел?! Вот он и хрустнул, а начинка, значит, в кровь попала…

Шранк оторопело оглядел «эльфа» с ног до головы. Торк! Да он самый настоящий! И глаза, и уши, даже морда смазливая! Особенно голос — мягкий, мелодичный, чарующий… вот только говорил он точь-в-точь, как один хорошо известный ему тип — быстро, торопливо оправдываясь и глотая от волнения окончания слов.

— Да чтоб тебя! — со злым восхищением сплюнул воевода, по кругу обходя настороженно следящего за ним «эльфа». — Это что, Каррашева кровушка так на него повлияла? Неужто до конца дней таким останется? Рыжий, действительно ты?