Келл плеснул себе еще немного.

Он чувствовал на себе взгляды посетителей. Интересно, что их притягивает – магия или слухи? Чувствуют ли они ту самую таинственную гравитацию или просто наслышаны о нем? Что рассказал им Нед? Что-нибудь важное? Или вообще все?

В тот момент Келла это не волновало. Ему лишь хотелось задушить свои чувства, пока они не задушили его. Вычеркнуть из памяти окровавленное лицо Лайлы, пока оно не заслонило воспоминания о вкусе ее губ.

Нед, разумеется, появился совсем скоро, но не стал задавать вопросов или заводить бессмысленные разговоры. Долговязый юноша налил себе из той же бутылки, скрестил руки на краю стойки и положил что-то перед Келлом. В свете ламп блеснул металл.

Лин из Красного Лондона.

Та самая монетка, которую Келл оставил здесь в прошлый раз.

– По-моему, она ваша, – сказал Нед.

– Так оно и есть.

– Она пахнет тюльпанами.

Келл склонил голову – вместе с ним накренилась и вся комната.

– А король говорил, что розами.

Нед разинул рот.

– Георг Четвертый?!

– Третий, – рассеянно поправил Келл и добавил: – Четвертый – просто болван.

Нед едва не поперхнулся и испуганно хохотнул. Келл щелкнул пальцами, краснолондонский лин подскочил. Встал на ребро и медленно закружился по столу. Глаза Неда изумленно распахнулись.

– А я когда-нибудь смогу так?

– Надеюсь, что нет, – поднял глаза Келл. – Вряд ли у тебя хоть что-то получится.

Узкое лицо осунулось.

– Почему?

– Много лет назад этот мир, ваш мир, владел собственной магией.

Нед подался вперед, как ребенок, которому рассказывают сказку.

– И что случилось?

Келл встряхнул головой. Виски туманило разум.

– Много всего плохого. – Монетка все так же медленно описывала круги. – Нед, все дело в равновесии. – Ну почему Лайла этого не понимала? – Хаосу нужен порядок. Магии нужна умеренность. Это как огонь. У него нет власти над собой. Он сжирает все, что ему дают, и если дать слишком много, он будет гореть, пока не спалит все вокруг. В вашем мире тоже когда-то был огонь, – продолжил Келл. – Не очень много – вы слишком далеки от источника. Но достаточно, чтобы спалить все живое. Мы отсекли его, пока он не разгорелся, и то, что осталось, постепенно угасло.

– Но откуда вы знаете, что мы могли сгореть? – спросил Нед с лихорадочным блеском в глазах.

Келл легким щелчком сбил монетку.

– Потому что слишком мало – это так же опасно, как слишком много. – Он выпрямился на табуретке. – В результате для этого мира магия стала невозможна.

– Невозможность – это всегда вызов! – бодро заявил Нед. – И пусть магия не была возможна много лет, пусть даже она невозможна сейчас, но это не значит, что ее не будет никогда. Вы сказали, что магия иссякла, пламя потухло. Но, может быть, надо просто разворошить костер?

Келл налил себе еще.

– Может, ты и прав.

И подумал:

«Надеюсь, что нет. Ради нас всех».

Рай был чрезвычайно не в духе.

Ему не хотелось идти на бал.

Не хотелось изображать радушного хозяина.

Не хотелось улыбаться, шутить, делать вид, что все в порядке. Отец бросал на него испепеляющие взгляды, мать посматривала искоса, как будто боялась, что он сорвется, а его самого тянуло наорать на них за то, что они прогнали его брата.