Я заговорил спокойным голосом, как много раз до этого: «Куда лезешь, лохматый? Это моя добыча».

Медведь меня услышал, увидел, поднялся на задние лапы, заревел.

Я в свисток засвистел.

Медведь опустился на четыре лапы и двинулся ко мне. Не бегом, но уверенно.

«Атакует!» – проскакивает мысль.

И сразу все окружающее у меня перед глазами мутнеет, и только медведя вижу с кристальной четкостью, до шерстинок на его ушах. Гормоны в кровь выбросило.

За винтовкой наклоняться времени нет, да и не поможет она. Упираю пятку рогатины в землю плотнее, ступней ее подпираю для надежности. Второй рукой пистолет вытаскиваю и снимаю с предохранителя. При выходах в лес я оружие всегда ношу с патроном в патроннике, так что всякие глупости с передергиванием затвора не нужны. Нет на них времени в таких случаях. Пистолет Макарова против медведя в полтонны весом – вы думаете, это смешно? Нет, это нормально, когда руку с пистолетом можно практически прямо в пасть сунуть.

«Поднимется на лапы или свиньей попрет? Если свиньей, рогатиной или пистолетом убить вряд ли получится. Попробую успеть прямо в морду выстрелить. В крайнем случае можно мертвым прикинуться. Сразу жрать не станет, до ночи прикопает. Порвет, конечно, сильно, но выжить есть шанс» – мое сознание мгновенными вспышками выдавало варианты действий, в том числе и на пессимистичный случай.

Не доходя до меня пару шагов, медведь опять встал на задние лапы. Теперь он делал это не для того, чтобы испугать, а готовился к удару сверху вниз. Повезло мне.

Еще один шаг.

Я направляю наклоненную рогатину в центр груди зверя. Как только он напарывается на наконечник, отскакиваю назад, чтобы лапой не достал.

Медведь насаживается на рогатину, наваливается на нее всем своим весом, продолжая рваться ко мне. Древко, сделанное из алюминиевой трубы, с жалобным стоном сминается и сгибается пополам.

Я три раза стреляю зверю в голову. Он и так практически мертв, рогатина пробила ему сердце, но «мертв» и «безопасен» – это не одно и то же.

Наконец, зверь падает и затихает.

В окружающий мир возвращаются краски и звуки.

Почему он напал, а не ушел? Гон у них начался? Запах крови оленя его разъярил? Или зима приближается, и ему надо было срочно набирать жир к спячке? Загадка.

В любом случае не стоит расслабляться, мир Проект иногда подбрасывает новые сюрпризы.

Я заканчиваю с тушей оленя, загружаю мясо в рюкзак.

Потом аккуратно выламываю у медведя клыки. Сделаю ожерелье, подарю Лере. Даше я дарил из клыков лесного кота и тигра. У Вики ожерелье из клыков парочки саблезубых тигров. У Леры тоже пусть будет.

Мою нож и руки от крови, чтобы не носить с собой ее запах.

Со сломанной рогатины снял наконечник, заткнул его остриями вниз за пояс. Потом новое древко вырублю из дерева, а пока и так дойду. Еще одного крупного хищника встретить на том же участке маловероятно, а с лесным котом местным я уже познакомился вчера.

Собрался, иду дальше.

Иду и думаю – а это вообще нормально, что я не боюсь в таких ситуациях? Как машина, оцениваю варианты действий, без всяких эмоций.

Или как раз это и нормально? Цивилизованные люди на Земле так редко сталкиваются с опасностями, что не знают, как на самом деле человек на них реагирует, и уверены, что он должен бояться. А это не так. Если бы я боялся, я бы уже раз пять погиб. Нет времени бояться в момент опасности.