– Добрый вечер, родители. С вами говорит Джоди Хоукс, директор старшей школы имени Джона Тайлера. Хочу напомнить о том, что в этот четверг состоится родительское собрание. Мы будем…

Эд нажал отбой.

Телефон тут же зазвонил вновь.

Опять щелчок, за ним – голос директрисы:

– Как вы смеете вешать трубку, когда я с вами говорю?!

Это была запись, но голос звучал сердито. Эд испуганно отключился.

И снова звонок.

Эд попятился. Ему стало по-настоящему страшно. Хотя чем мог грозить телефонный звонок?

Коротко пискнуло – включился автоответчик. Еще одна запись, и вновь голос директора Хоукс – разъяренный, тихий, угрожающий.

– Возьми трубку, гаденыш. Ты ведь слушаешь, я знаю.

Эд спиной влетел в кухню и замер у стены, от ужаса не в силах даже оставаться в одной комнате с телефоном.

– Школу ты не закончишь, – пообещал злобный голос директора Хоукс. – Уж я об этом позабочусь.

Эд глянул на руки. Те тряслись. Что значит «позабочусь»? Она позаботится о том, чтобы у него не хватило баллов для выпуска?

Или позаботится о том, чтобы он до выпуска не дожил?

Очередной щелчок – и наступила тишина. Эд немного подождал, затаившись в кухне, – вдруг телефон опять зазвонит? Нет, похоже, все. Он опасливо вернулся в гостиную, неотрывно глядя на мигающий красный огонек автоответчика – жуткий какой-то огонек, зловещий, вспыхивающий, будто глаз у робота. Выходит, сообщение записано, есть доказательство. Эд подошел к журнальному столику, нажал кнопку воспроизведения, однако вместо сердитого голоса директрисы раздался глухой шум – словно жужжание моторной лодки, слышимое из-под воды.

Открылась входная дверь, и Эд чуть из кожи вон не выпрыгнул. Родители! Мама бросила сумочку, отец запер дверь. Оба выглядели усталыми и подавленными.

– Где вы были?!

– Не спрашивай, – ответил отец.

– В аварию попали, – вставила мама. – То есть нам так почудилось.

Эд непонимающе нахмурил брови.

– Возле твоей школы, – пояснил отец. – Мы уже и так опаздывали: какой-то баран порезал на нашем «Бьюике» оба задних колеса, пришлось вызывать тягач, ехать менять резину. Ну и расценочки, больше я в эту фирму не позвоню! На Мэдисон все перерыли, я решил срезать по Грейсон. Перед школой… – Отец сокрушенно покачал головой. – На дорогу выскочил мальчик. Я вильнул, но…

– Мы его сбили, – сказала мама.

– То есть подумали, что сбили. Услышали удар, ощутили удар, я дал по тормозам, выбежал на дорогу, а там… никого. И ничего. Ни зверя, ни камня, ни ветки…

– Мальчик пробежал перед машиной, в каком-то футе от нас, и мы его сбили.

– Не сбили! – раздраженно бросил отец. – Не было там мальчика. Никого не было. – Он растерянно развел руками. – И на машине никаких следов и вмятин.

– Но мы же почувствовали удар.

– Почувствовали, – кивнул отец и глубоко вздохнул. – В общем, потому мы и задержались. Я съехал на обочину, обошел квартал, даже постучал в пару-тройку домов: вдруг кто-то что-то видел. Безрезультатно. – Он поморщился и посмотрел на жену. – Не хочу больше это обсуждать. Ужинать будем?

Родители понуро поплелись на кухню, а Эд покосился на мигающий красный огонек автоответчика. В голове прочно засела одна мысль. Родители опоздали не случайно, все было подстроено. Их задержали намеренно, чтобы дать Эду послушать ту злую, страшную угрозу в телефоне.