Степан Никифорович спустился на дно боевого отделения и отжал защелку аварийного днищевого люка. Вслед за ним из танка выбрался и Ваня Шляхта. Держа оружие наготове, они быстро перебежали к подбитому танку.

– Ты кто? Доложить о потерях и повреждениях.

– Заряжающий, а по совместительству младший механик-водитель тяжелого танка гвардии сержант Потапов. Танк разбит, старший механик-водитель гвардии лейтенант Ивченко погиб. Наводчик – тоже. У командира танка ноги переломаны, но он жив.

– Ясно, вытащим мы твоего командира. – Степан Никифорович передал раненому танкисту свой пистолет-пулемет ППС-43. – Ваня, давай через верхний командирский люк попробуем!..

Степан Никифорович «нырнул» в люк заряжающего, внутри стоял тяжелый дух крови и смерти, смешиваясь с запахом раскаленного металла и едко-кислым – сгоревшего пороха. Повернув голову, Стеценко прямо подле себя увидел широко распахнутые глаза танкиста, запекшиеся губы шевельнулись:

– Ноги… сломаны… мне – амба…

– Погоди, земляк, вытащим мы тебя. – Степан Никифорович отжал тугую защелку двустворчатого люка командира. В образовавшемся проеме показалось серое от копоти лицо Вани Шляхты.

– Сможешь его вытащить, а, Вань?

– Да, командир, обвяжи его ремнем.

Степан Никифорович снял свой кожаный офицерский поясной ремень, продел его под руками раненого и застегнул. Потом снял такой же поясной ремень и с раненого танкиста, стянув тому лодыжки. Командир подбитого танка коротко вскрикнул и заскрипел зубами, на его серых от пороховой копоти скулах заиграли желваки.

– Потерпи, браток, сейчас мы тебя отсюда вытащим…

– Ваня, ухватывайся и тяни – рывком за ремень, я придержу ноги, чтоб он их еще больше не переломал. Давай, на раз-два!

– И раз-два, взяли!

Ваня Шляхта перегнулся через борт командирской башенки и крепко-накрепко вцепился в ремень, пропущенный под руками раненого таким образом, что он опирался на широкую кожаную ленту грудью. А потом заряжающий изо всех сил дернул-потянул. Раненый, с переломанными ногами танкист протяжно, по-звериному взвыл, задергался. Но… Его уже успели вытащить на крышу моторного отделения. Степан Никифорович выбрался из башни и бережно подхватил своего боевого товарища. Уложили его на землю, распороли комбинезон и форменное галифе вместе с кирзовыми сапогами. Ноги у танкиста ниже колена были синюшные, отечные. Бугрились под кожей переломанные кости.

– Пи-и-ть…

– Держи, браток. – В иссушенные губы полилась тонкой струйкой жизни вода из фляжки.

Вместе с Ваней Шляхтой Стеценко из досок от раскиданных на немецкой позиции снарядных ящиков соорудил некое подобие рамы и лубки, которые плотно прибинтовали к ногам танкиста. А его самого, в свою очередь, прибинтовали к раме. И в таком виде «загрузили» в командирский ИС-2.

– Я ж вам днищевый люк перекрыл… – забеспокоился раненый танкист.

– Ничего, земеля, вместе воевать будем, – пожалуй, излишне весело крикнул Стеценко. – Снаряды подавать будешь! Все. Славяне, уходим, «мехвод», врубай передачу.

– Командир, – тронул за рукав танкового комбеза наводчик Тахтар Аубакиров.