В свое время для фильма «Дядя Ваня» мы сняли целый эпизод, который иллюстрирует переживания Астрова по поводу надвигающейся экологической катастрофы. Снимали в фантастическом пейзаже, Андрон в Подмосковье нашел очень интересный карьер. При монтаже картины этот эпизод из фильма ушел, зато он сохранился в моих фотографиях. Там я сделал много замечательных кадров, в том числе и Иры Купченко, чей талант, профессионализм и органику я очень ценю. Она стала героиней многих моих фотографий, об одной из которых хочу рассказать особо.

Любой фотограф меня поймет: бывает, что какой-то очень хороший кадр может получиться спонтанно, на ходу. К иной же съемке готовишься очень долго, а ожидаемого результата нет. Так вот, самой долгой (по времени, прошедшему от идеи до реализации) моей фотографией стал портрет Ирочки Купченко в усадьбе Архангельское.

Как-то раз, прогуливаясь в Архангельском, которое мне очень напоминало окрестности родного Петербурга, я стал свидетелем удивительного заката: огромное апельсиновое солнце садилось за лес. Я подумал, как же это красиво – практически как у Булгакова. Вот бы взять какую-нибудь актрису и снять ее на фоне этого оранжевого шара, белой балюстрады и древнегреческих статуй перед главным дворцом. Получился бы очень эстетский кадр.

И я предложил Ирочке Купченко: «Слушай, поехали в Архангельское!» Ирочка согласилась, примерно через неделю приезжаем в усадьбу, и тут я для себя открыл науку астрономию. Я почему-то считал, что солнце всегда садится одинаково, а солнце в этот день садилось уже совсем в другом месте, и необходимой для кадра симметрии и панорамы не было. Я очень расстроился, но огненный шар продолжал меня манить, поэтому я сказал: «Ирочка, записываем дату того самого заката и встречаемся здесь через год!»

В те годы усадьба и санаторий «Архангельское» были в ведении Министерства обороны, и на съемку нужно было получать разрешение. Я взял большую пачку своих работ, обложек, пластинок, приехал в Министерство обороны и сказал: «Я фотограф Плотников. Мне очень нужно поснимать в Архангельском». И мне без всяких паспортов и справок разрешили съемку.

Накануне съемки кто-то привез мне с юга букет роз, причем настоящих – садовых, как на коровинских натюрмортах. Думаю: «Вот и цветы пригодятся». В тот момент Слава Зайцев, с которым мы часто работали, сделал два потрясающих платья-туники. Эти наряды не были привязаны к современной моде и эпохе, поэтому в кадре они бы не перетягивали на себя внимание зрителя. Платья были одинаковыми по фасону, только одно – белое, а другое – черное. Мизансцену на этот раз я продумал до мелочей. Реквизита было много, поэтому мы с Ирой приехали на одной машине, а за Славой Зайцевым и его платьем я попросил заехать своего товарища – артиста Евгения Герасимова.

Уже на месте я выстроил кадр: на фоне великолепного пейзажа стоит маленький столик, на нем – вазочка с розами, за столиком стоит Ирочка, подсвеченная привезенным мною осветительным прибором, а я стою на стремянке, потому что этот кадр нужно было снимать сверху. Ждем Зайцева с костюмом, для съемки мне нужен был белый вариант. И вот со своей стремянки я вижу: по аллее идут Слава с Женей, а в руках у них черное платье… А ведь я Зайцеву заранее объяснил: «Слава, мне нужен именно белый костюм, а не черный». Вообще-то я из тех людей, которые не любят материться, но в этот раз, объясняя Славе, что убью его, в выражениях я себя не сдерживал.