Я ужасно расстроился – разбилась моя мечта поработать с Кончаловским и Рербергом.
Но мне всегда по жизни везет – как правило, все задуманное осуществляется, даже самое невероятное. На «Ленфильме» меня распределили на очень хорошую картину, которая называлась «Мама вышла замуж», где я познакомился с прекрасными актерами: Олегом Ефремовым, Люсьеной Овчинниковой и Колей Бурляевым. А оператором там был Дмитрий Долинин – тоже замечательный профессионал, но не такой лихой и дерзкий, как Рерберг.
Только я начал проходить практику, как вдруг на меня вышел Андрон Кончаловский – с ним мы уже успели познакомиться в Москве. Оказалось, что Андрон на период моей производственной практики приезжает со съемочной группой в город на Неве, потому что часть эпизодов фильма он решил снимать в аутентичных интерьерах, а в Петербурге их выше крыши. Но все музеи, Дом архитектора, Николаевский дворец днем работают, поэтому снимать в них можно было только ночью. И получается, что практика на «Ленфильме» у меня проходила днем, а ночь я мог проводить с группой Андрона. С этого и началась наша дружба, по крайней мере моя с ним, потому что я относился к Андрону как к старшему брату, которого у меня не было. Я восхищался им, уважал его, готов был следовать за любыми его идеями. Тогда у нас установились замечательные отношения. А Кончаловский тоже проявлял ко мне дружескую симпатию, покровительствовал, в отличие от Георгия Ивановича Рерберга, которому последователи были не нужны.
И вот у меня началась одновременно и прекрасная, и чудовищная жизнь, практически без сна, но наполненная искусством и романтикой. Многие сцены Кончаловский снимал в пригородах: в Царском Селе, в Павловске. А туда еще попробуй доберись ночью.
В те же дни в Петербург в первый раз приехали югославы со своей национальной выставкой и показами мод. И Слава Зайцев познакомил меня с Сашей Йоксимовичем, самым популярным в то время югославским художником-модельером, у него были потрясающие коллекции. Югославы тоже попросили, чтобы я снимал их мероприятия. И получилось, что днем я был ассистентом у Мити Долинина, потом ехал к югославам (в течение целой недели в Манеже снимал я их модные показы), а поздним вечером мчался за город на съемки «Дворянского гнезда».
Югославские друзья мне после каждой съемки давали еду и импортные алкогольные напитки, хотя я и не выпивал. И не просто продукты, а как из «Березки»: у них тогда были потрясающие консервы, особенно ветчина в банках. И я на последних электричках, на поливальных машинах, черт знает как, добирался до съемочной площадки «Дворянского гнезда», где все были голодные и «обезвоженные». Они уже ждали меня с трофеями – тут же налетали и все съедали. Эти поездки у меня продолжались больше месяца. Хорошо хоть югославская выставка продлилась всего неделю.
Митя Долинин спустя время сказал мне: «Слушай, я ничего не мог понять, прислали какого-то вгиковца ассистентом, а он каждую свободную минуту мчится в камерваген спать. Что за человек?» И тогда мне пришлось сознаться, какую тройную жизнь я вел в те дни.