Так вот, за время рождественских праздников 1919 года в Толидо состоялись (я считаю только те события, участников которых обозначают как «тот самый») сорок один званый обед, шестнадцать танцевальных вечеринок, шесть полуденных трапез, как мужских, так и женских, двенадцать чаепитий, четыре мальчишника, две свадьбы и тринадцать вечеринок с бриджем. Под суммарным воздействием всего этого Перри Паркхерст двадцать девятого декабря пришел к решению.

Эта девчонка Мидилл хочет за него замуж и одновременно не хочет. Она и без того неплохо проводит время, а потому совсем не стремится столь круто поменять свою судьбу. Тем временем их негласная помолвка так затянулась, что возникло опасение, как бы она в один прекрасный день не обрушилась под собственной тяжестью. Некий коротышка по имени Уорбертон, знакомый со всеми обстоятельствами, призывал Перри разрубить узел одним махом, то есть отправиться в дом Мидиллов с разрешением на брак и поставить невесту перед выбором: немедленная свадьба или окончательный разрыв. И вот Паркхерст явился туда с предложением, лицензией и ультиматумом, за чем незамедлительно последовала самая ожесточенная ссора, открытые военные действия, какими обычно завершаются затянувшиеся войны и помолвки. Произошла одна из тех трагических ссор, когда любящие трезвеют, подвергают друг друга хладнокровной оценке и задают себе вопрос: не был ли их роман ошибкой? Обычный финал таких историй — благой поцелуй и взаимные признания своей вины. Скажи, что это была моя вина! Ну говори же! Говори, я так хочу!

Но когда в воздухе уже пахло миром и оба если и длили ссору, то лишь затем, чтобы полнее насладиться ее окончанием, Бетти пришлось отвлечься на телефонный разговор с ее болтливой тетушкой, продлившийся целых двадцать минут. К концу восемнадцатой минуты Перри Паркхерст, подстегиваемый гордостью, подозрениями и ущемленным самолюбием, надел свою длинную шубу, водрузил на голову мягкую светло-коричневую шляпу и вышел за дверь.

— Все кончено, — пробормотал он судорожно, пытаясь включить первую скорость. — Все кончено… Будь ты неладна, если я в ближайший час не заведусь! — Последнее было обращено к машине: немало простояв без движения, мотор успел остыть.

Перри порулил в центр города, вернее, въехал в снежную колею, которая вела именно туда. Он сидел, сгорбившись в три погибели, слишком удрученный, чтобы задумываться о том, куда ехать.

Перед отелем «Кларендон» его окликнул с тротуара один плохой человек по имени Бейли, имевший крупные зубы, живший в отеле и никогда никого не любивший.

— Перри, — негромко заговорил плохой человек, когда родстер затормозил у края тротуара. — Я раздобыл шесть кварт мировецкого неигристого шампанского. Если ты поднимешься и присоединишься ко мне и Мартину Мейси, треть шампанского твоя.

— Бейли, — произнес Перри решительно, — я выпью твое шампанское. Выпью все до последней капли, пусть я даже отдам из-за него концы.

— Ты что, сдурел? — мягко укорил его плохой человек. — Кто же добавляет в шампанское древесный спирт? Да это вино служит доказательством, что мир существует куда дольше, чем шесть тысяч лет. Оно такое древнее, что пробка окаменела. Чтоб ее вытащить, нужно специальное сверло по камню.