Ещё немного и я заплачу. Или просто вырву этой суке ее гладкие, как слизь, волосы. У меня даже близко не может быть такой причёски. Все, что я успеваю между работой и сексом с Игнатом – это помыть голову и закрутить волосы в хвост.

– Не переживай, Регина, и на твоей улице сломается грузовик со ста килограммами тестостерона…

– Ну что скажешь – повезло, Оленька, – она снова показала идеально ровные зубы, а у меня мои дешёвые пломбы заныли.

Что я делаю рядом с Игнатом? Зачем лезу в отношения с мужчиной, который мне не по зубам, который подавляет меня, не даёт даже из дома без него выйти, ни танцами заняться пару раз в неделю, сам при этом постоянно отлучается, сам при этом выглядит как мужская модель с обложки. И имеет право флиртовать с красивыми женщинами в ЗАГСе, официантками, которых принимает на работу, даже с представителями поставщиков. Эта неделя мне очень четко показала, каким будет наш брак, и, наверное, я к такому не готова. Именно поэтому, закрепив эту мысль в своей голове, я просто встаю и ухожу из кабинета под бас Игната.

– Оля, что случилось?

– Беременна, наверное?

Ну конечно, такой мужчина может жениться на мне, если только я беременная. Какие ещё могут быть причины для такой ерунды.

Протискиваюсь сквозь счастливые парочки, наверняка подходящие друг другу. Выбегаю на улицу, кутаясь в свое старенькое пальто, и шагаю по проспекту, сама не знаю куда. Наверное, Игнат даже догонять не будет, решит, что ему не нужна такая истеричка. И правильно. Я всю неделю ему мозг выносила, стабильно получая за это член в рот. И кайфовала, конечно, оттого и постоянно наседала на Игната с вопросами, а он конечно отвечал, даже на все самые глупые. Словно с маленьким надоедливым ребенком.

Иду вперед, глотая слезы, почти не различая дороги, а потом вдруг упираюсь в жёсткую стену. Хочу открыть глаза, вскрикнуть, но родной запах заставляет замереть. На подбородок ложится твердая рука, голова задирается, в глаза впиваются его. Злые. Колючие. При этом он не делает больно, просто смотрит, ждёт.

– Расскажешь, что за хуйню ты творишь?

И чего я ждала? Что он меня обнимет, что сразу все поймет. Как минимум, извинится, как максимум, поклянется никогда себя так не вести и пустить меня в парикмахерскую. Для начала. Но нет, он злым взглядом прожигает меня насквозь, чем делает лишь хуже. Потому что я зеркалю эту эмоцию.

– Я творю хуйню? – отталкиваю его. Вкладываю в движение рук всю силу. Всю злость. – А расскажи, что творишь ты! Привел, значит, меня в ЗАГС, где открыто флиртует с крашенной кралей! Ты вообще видел ее? А теперь посмотри на меня!

В грудь себя тыкаю. Я бы и сама уже деньги потратила, да только когда?!

– Прекрати орать, – отрезает он, пытается меня схватить, но я гусеницей верчусь. – В машину пошли! Поговорим.

– А что, стыдишься меня? – глупость, понимаю, но уже несет. – В машине опять начнёшь меня целовать, я растаю. Потом ты меня трахнешь, и на ещё одни сутки мы забудем, что я рядом с тобой смотрюсь, как бедная родственница.

Игнат хмурится, осматривает меня так, словно в первый раз видит. Реально не замечал, как я выгляжу? Не верю!