– Рот закрой. Сильнее наклонись. Руки на пол поставь. Вот так, – поглаживает он мою промежность. Черт.

Он принимается сам стирать стекающую по ногам влагу. Делает это резко, почти болезненно, потом со спины. Грубо, резко. До слез обидно, но я молчу.

– Все, теперь ты можешь одеться?

– Могу, – киваю я. – Я все могу.

– Только не рассчитывай, что твоя узкая пизденка заставит меня передумать и облегчить тебе жизнь. В ней совершенно ничего особенного.

– Конечно, что может быть особенного в дырке. Они у всех одинаковые, – киваю я и под его взглядом иду собирать одежду, одеваясь прямо при нем, и выхожу за дверь, сразу направившись к кладовой, где находится форма официантки.

И только там я даю волю слезам, только здесь я осознаю, что ничего в моей жизни никогда не поменяется.

Мой удел быть официанткой и шлюхой как мать. Как скоро Игнату надоест развлекаться с игрушкой, и он отправит меня по рукам?

В висках до сих пор стучит адреналин. Даже сон не помог. Хотелось отключиться и забыть про всех продажных сук, которых внезапно стало слишком много в моей жизни. Алина, которая обнимала меня, смеялась вместе со мной и строила планы по развитию клуба, пока ее трахал мой лучший друг. А потом Оля, которая решила, что можно устроить мне Армагеддон и слинять по-тихому.

Тру глаза, пытаясь разогнуться. Спать в кресле была хуевая идея.

Пытаюсь встать, разминаю шею, осматриваюсь. Утро. Где Оля?

– Оля! – захожу в спальню, никого.

Пытаюсь вспомнить, что вчера было. Помню, как поехал сначала к другу, подрался с ним, потом вместе к Захару, который врал, как дышал, но рассказал, что Оля была очень рада помочь брату. Почему меня это так сильно задело. Почему она даже не попыталась сопротивляться? Почему не попыталась сообщить мне. Разочарование? В голове сразу возникла картинка, как она вела со мной при знакомстве. Какой была смелой и честной. А оказалось такой, как все – трусихой.

Или я просто многого от нее хотел.

– Оля! – ее нигде нет, и по телу ползет чертов страх, что могла вчера с собой что-то сделать. Сердце уходит в пятки, и я иду рыскать по клубу. – Оля!

– Да что ты орешь? – из подсобки Паша выходит. – Спит она.

– Где? – и почему он знает об этом?

Он отходит от прохода, и я вижу, как свернулась на диване Оля. Под курткой Паши. Она ей велика. Этой малявке все кажется велико.

– Почему в кабинет не пошла?

– Ну я вот тоже спросил, а она сказала, что ей еще надо полы помыть.

– Какие, нахуй, полы. Она чем всю ночь занималась?

– Мужиков обслуживала, подносы таскала, пока я у нее их насильно не забрал. Она тогда на кухню пошла и начала посуду намывать. И вот я и хотел спросить: А че за хуйня? Почему помощница управляющего занимается этим вместо того, чтобы спать. Что случилось-то? Давно ее в должности понизил?

– Это не твое дело, – закипаю, готовый ему пальцы выломать только за то, что курткой ее укрыл своей. Мужиков обслуживала. Я чет не помню, чтобы… Блять. Реально отправил в зал. И пошла ведь. Ладно… Подхожу и куртку сдергиваю с маленького тела. Бросаю Паше. – Своим бабам куртки давай.