С севера — на Пустынную четверть налегают несколько государств, главные из которых — эмираты Хиджаз и Джебель — Шаммар. Все это довольно дикие, не привязанные к благам цивилизации пустынные государства, главная ценность которых в том, что они контролируют Персидский Залив и Красное море. А значит — и немалую часть нефти и стратегический водный путь в Британскую индию и вообще из Европы — на Восток. Правда, говорят, что русские геологические экспедиции уже нашли нефть и на территории Аравийского полуострова. Что ж … иншалла, это принесет процветание и сюда, на бесплодные пустынные земли. Когда-нибудь.

С востока — у Руб эль Хали расположены территории нищих и заброшенных малых эмиратов, о которых даже нет смысла упоминать. Там ничего нет, кроме песка, моря, солнца и непередаваемой дикости. Например, Дубай — если бы здесь не добывался настоящий аравийский жемчуг, об этой дыре на краю света и говорить бы не стоило.

Руб эль Хали занимает территорию более полумиллиона квадратных километров. Она почти безлюдна, единственно — на окраинах ее расположены небольшие города, а по самой пустыне — бродят привычные ко всему бедуины — кочевники, отличные проводники, и не менее примечательные бунтари, не признающие над собой решительно никакой власти. Пустыня — выполняет каждую роль в местной жизни. Она разделяет племена и династии — иначе, смертельно враждующие, они давно начали бы друг против друга смертельную войну. Она выполняет роль укрытия для беглых — а их здесь всегда хватает, от беглых преступников, до беглых солдат. Наконец, из пустыни — появляются порой удивительные пророки, каким был Пророк Мухаммед, создавший религию, покорившую весь Восток и едва не захватившую Европу в Средние века. Однако, не приходится сомневаться в том, что если бы люди могли попросить Аллаха о несбыточном — первым делом они попросили бы убрать пустыню к… шайтану. Из пустыни — никогда не приходит ничего хорошего. То бандиты, то полчища всадников, чьи лица замотаны черными, а не белыми как у людей чалмами, то хамсин — чудовищный ветер с песком, который заметает целые караваны. Однако ж — увы. Несбыточное — навсегда останется несбыточным.

Город под названием Наджран — располагался аккурат в юго-западной части пустыни, на самом ее краю и на самой границе государства Йемен. Больше всего — он напоминал огромную, уродливую, непомерно разросшуюся деревню, которой не было и конца ни края — по местным меркам, конечно. Это место проживания независимого и воинственного племени Бануям, которое не принимало в подданство ни одно государство — но каждое не раз пыталось смять и уничтожить. Дело было в том, что бануямы — были рафидитами[123], то есть — изгоями и предателями веры, которых настоящему мусульманину полагалось ненавидеть больше, чем самых отъявленных неверных. Однако, и шииты — платили умме тяжелой, хорошо прикрытой ненавистью, вредя, когда только это можно. Одним из принципов, по которому жили рафидиты — был принцип «такия». Он означал, что любая ложь — может быть сказана что неверному, что правоверному без греха, если это нужно для блага. На практике это выражалось в том, что шииты — маскировали себя под суннитов там, где они живут — но втайне верили в узурпацию и в последнего, двенадцатого имама, который придет и установит халифат на всей земле. Вера их — была искренняя и горячая, она требовала поступков в подтверждение и пугала даже ваххабитов, которых тут было — на десяток дюжина. Поэтому — между бануямами и основным, суннитским населением Аравии было установлено что-то вроде вооруженного перемирия, раз в несколько лет прерывавшегося кровавыми стычками.