Фон Фрайзинг смотрел на земляные насыпи. За спиной послышались шаги, кто-то кашлянул. Иезуит медленно обернулся: подошел лейтенант Шикард в сопровождении двух солдат с мушкетами. Сходство его с хорьком поражало как никогда прежде.
– Святой отец…
– Я знаю. Идемте.
Лейтенант помедлил в нерешительности.
– Конечно, вы можете…
Монах посмотрел на него с удивлением.
– Тут неподалеку есть кладбище, прежде я всегда обретал там душевный покой. Если вы не откажете мне в последнем желании…
– Конечно, святой отец. – Лейтенанту неприятно было отправлять на казнь священнослужителя, но и ослушаться приказа он не мог.
Они двинулись к перелеску. Фон Фрайзинг шагал впереди, лейтенант и двое солдат следовали за ним.
Через лес вела заросшая, едва заметная тропа, и через некоторое время они оказались на поляне, окруженной ветхими крестами и надгробьями. Забытое кладбище нежилось в лунном свете, кругом царил безмятежный покой.
Фон Фрайзинг сделал глубокий вдох.
Господи, помоги мне.
Словно в ответ ему, с ветром долетел отдаленный звон соборных колоколов. Пробило полночь.
И прости мне…
Лейтенант развернулся.
– Ну…
…грехи мои.
Фон Фрайзинг выхватил кинжал из ножен лейтенанта, заколол ближайшего из солдат, подхватил его мушкет и разрядил во второго. Все произошло так быстро, что оба гвардейца упали почти одновременно.
Колокола смолкли, Шикард стоял в оцепенении. Фон Фрайзинг подобрал мушкет второго солдата и направил на лейтенанта.
Тот пришел в себя.
– Вы с ума сошли? Вы слуга Божий, и…
– Я знаю, кто я. И знаю, что после всего вами сотворенного Господь простит меня.
– Прошу вас…
Иезуит выстрелил. Пуля пробила лейтенанту голову. Шикард отлетел назад и упал между надгробьями.
Фон Фрайзинг брезгливо отшвырнул мушкет.
Живите так, чтобы мы о вас помнили.
«Я буду жить, Лукас Хольцнер, обещаю».
И он бесшумно скрылся в лесу.
XCV
Башенные часы пробили полночь.
Пруссак осторожно выглянул из покосившегося сарая. Дождь перестал, на улицах не было ни души. В домах и в казармах свет давно погас, и лишь немногочисленные фонари высвечивали мокрую мостовую.
Пруссак прошел несколько шагов и поднял голову. Крепостная стена тянулась в ночное небо, отсюда были хорошо видны Новые ворота.
Подошли Иоганн и Элизабет.
– Наш единственный путь к башне. – Пруссак показал на ворота.
– Тогда будем надеяться, что все не закончится как в прошлый раз. – Лист похлопал друга по плечу. – Ты иди вперед, а я возьму веревку.
Они прокрались вплотную к стене и остановились недалеко от ворот. Пруссак закрыл глаза и сделал глубокий вдох.
«Господи, подари нам шанс», – подумал он и перекрестился.
Затем выглянул из-за угла – но в ту же секунду прянул назад. Ворота стерегли два солдата патрульной службы. И они его заметили.
– Эй! Кто это там? – раздался резкий, командный голос. – Выходи, живо!
«Этот голос, – подумал Пруссак, – быть не может…»
Он поднял руки, обогнул угол и медленно двинулся к часовым.
– Хайнц, ты с ума сошел? – прошипел Иоганн, но тот его словно и не слышал.
Стражники навели на него мушкеты, недоверчиво оглядели.
– Иоганн, что он делает? – спросила Элизабет сдавленным голосом.