– Заметив гостя, Дерни улыбнулся и сказал скрипящим голосом:

– Вы должно быть тот, о котором говорил мне мой матрос? Вы выглядите точно также, как он рассказывал. Ваши деньги уже у меня. Чем я могу быть вам полезен?

Гримлер назвал цель своей поездки и начал озвучивать свою просьбу, но, когда он сказал «мне и Николасу», капитан прервал его.

– Кто такой Николас? – удивлённо спросил он.

– Мой верный слуга. Я взял его с собой в Государственный астрономический союз. Он всегда за мной следует. Разве вы его не видите?

– Всегда следует за вами, говорите? Прошу, обернитесь назад.

Гримлер обернулся и, естественно, не увидел своего слугу ни прямо позади себя, ни в начале коридора, ведущего в капитанскую каюту. Он был так ошеломлён, что некоторое время не мог произнести ни слова, а только издавал бессмысленные звуки.

– А… а ваш матрос разве не заметил никого рядом со мной? – наконец спросил он.

– Нет. Он видел только вас и никто, кроме вас, с ним не был.

– Не может быть. Николас настолько предан мне, что не позволяет себе отойти от меня дальше чем на шесть футов. Но всё равно прошу выделить мне отдельную каюту.

Гримлер всё ещё не мог поверить, что Николаса больше с ним нет. Он стал ходить по коридорам «Наполеона» и звать слугу, но никто не откликался ему, кроме других присутствующих на корабле, раздражённых его криками. Было уже поздно, Николас уходил от господина всё дальше и дальше.

Гримлер стал упрекать себя. «Если бы я внимательно смотрел за своим слугой и окликнул его до того, как сел на “Наполеон”, то этого бы не случилось» – думал он. Он привык полагаться на верность Николаса, и она впервые за всё время, что он находился у Гримлера, подвела его. «Мне нужно было следить за своим слугой, и всего этого бы не случилось» – беспрестанно повторял он у себя в голове. Но это никак не могло помочь.

Вскоре к нему подошёл матрос и предложил пройти в каюту. Гримлер согласился, рассеянно ответив «Да», так как думал совсем о другом.

В каюте была низкая кровать с одеялом такого же цвета, как у капитана, столом с несколькими ящиками, удобным стулом, а также небольшим столиком, на котором стояла керосиновая лампа. Гримлер также рассеянно поблагодарил матроса и попросил передать благодарность капитану за оказанную услугу, а затем оставить его, Гримлера, наедине с собой и своими мыслями.

Оставшись один, он стал мерить шагами свою каюту, продолжая размышлять о столь внезапном «расставании» с Николасом. Но через некоторое время он смирился с потерей слуги, и в голову будущего учёного постепенно пришло чувство тревоги за Николаса. Поначалу туда лезли очень страшные мысли: что якобы он упал в воду и утонул, или его кто-то нечаянно или даже специально толкнул в безбрежный океан, что на него напали и увезли в плен, и прочее. Однако затем рассудительность взяла верх, и Гримлер стал уверять самого себя, что его слуга очень осторожный и не будет ходить так близко к воде, чтобы можно было утонуть, и разбойников в порту не было, а если и были бы, то Гримлер сразу бы заметил их и хорошо проучил. «Скорее всего, он просто по своей забывчивости сел на другое судно. Вопрос в том, что оно может следовать куда угодно, например, в Южную Америку, откуда он не выберется, если не найдёт нужный корабль. Но будем надеяться на лучшее» – размышлял он.