После разгрома татарского отряда на Кривом Торце, Галицкий неожиданно для себя стал командующим объединенного отряда. Под его началом оказались бахмутский атаман Фролов с сотней казаков, и куренной атаман кальмиуских верховских городков Остап Колесник, у которого имелось семь десятков запорожцев.

Так что в степь ушло до четырех сотен воинов, почти половину из которых составляли конные стрельцы. Все имели в поводу заводных лошадей, неприхотливых и выносливых, что значительно увеличивало мобильность русского отряда.

И началось отмщение!

Удалось перехватить обоз с награбленным добром и многочисленными невольниками. Три татарских сотни решили сражаться за свое саблей обретенное богатство, вот только противопоставить дальнобойным фузеям ничего не смогли. Горячность вкупе с жадностью сыграла со степняками злую шутку – крымчаки понесли большие потери в атаке на стрельцов, а запорожцы и донцы отрезали им пути бегства. И начисто вырубили разбойников.

И потянулся обоз к Торцам – Юрий не сомневался, что практически все невольники выберут себе пристанище на берегах его речек, хотя часть молодых парней подастся в казаки, чтобы отомстить степным «людоловам». Но таких будет немного – иначе бы в неволю не попали.

В Слобожанщине большинство потеряли родных и близких, хозяйства разорены – возвращаться на пепелище нет никакого смысла. Ведь всю оставшуюся жизнь придется батрачить на более удачливых и богатых соседей. А, по большому счету, оно надо, когда в княжеской вотчине все бывшие невольники обретут землю и имущество, вместе с защитой, и при этом не потеряют волю?!

Затем под казацкие сабли попали три ногайских кочевья – все томящиеся там невольники обрели долгожданную волю. Степняков безжалостно вырубили подчистую, в живых оставили девок и всех детей, ростом не вышедших за размеры тележного колеса.

Жестоко?!

Да, но в такой суровости присутствовала железная прагматичность. Маленькие татарчата еще толком не понимали что вокруг них происходит, а потому попав на Дон вырастали в православном окружении, и считали себя уже казаками и по речи, и по духу, и по вере. И таких казаков никто и никогда ни в чем не попрекал – их среди донцов с избытком хватало. Полоненных девиц охотно разберут женами – блуд у донцов сурово наказывался, наложниц старались не заводить. А среди беглых от крепостной неволи подавляющее большинство составляли молодые мужчины и парни, и многим приходила пора остепениться и завести семью.

Так что отправив обозы и придав освобожденным невольникам небольшое казачье охранение, объединенный отряд продолжил рейд и сейчас находился в разоренном дотла и ограбленном до последней нитки кочевье. Благо здесь проходил мимо шлях и имелись несколько колодцев. Далеко в степь были отправлены разъезды – попасть под внезапный удар ногаев не улыбалось – в живых вековые враги никого не оставят, пощады никому не дадут. Впрочем, милости никто просить и не будет, не для того шли в степь возмездие со сладостной местью вершить!

– Держаться нам вместе нужно, князь. В Москве тебя за своего никогда не признают, а ты в татарской неволе побывав, людей холопить не стал, все вольную вместе с оружием получают и тебе верно служат. И теперь даже если тебя на дыбу снова подвесят, твои люди горло перегрызут всем твоим ворогам – благо воевать ты их выучил.