– Кормилец! Мужа убили, меня с детками в полон взяли, – закричала женщина, обнимая двух ребятишек, близнецов лет пяти от роду. – Как мы выживем, коли наше добро ты себе взял?!

– Я на саблю татарскую добычу взял, мои стрельцы кровь проливали, некоторые живота своего лишились – а у них тоже и семьи, и детки, – Галицкий ожесточился сердцем. Еще полгода тому назад он бы заплакал рядом с этой несчастной, и сам бы ее наделил из собственного кармана. Но пройдя круги ада, рабства и московской дыбы, Юрий уже иначе смотрел на этот жестокий мир со своими правилами.

Какой на хрен гуманизм, когда все его воспринимают за слабость и радуются, что «развели» на жалость лоха!

О своих людях надо заботится в первую очередь, а другим пусть бог подаст от своих щедрот!

– Все, кто пожелает, может мне присягнуть немедля! Тогда каждого под свою защиту возьму и неволя вам будет не страшна. Я князь Юрий Торецкий, из рода Галицких – у меня все люди вольные. А вы сами по себе жили, поминок на защиту никому не платили, так что на себя пеняйте, да на свою жадность! Ишь чего захотели – на чужом горбу в рай въехать! Чтоб другие за ваше добро умирали! А хрен вам в зубы! Вот татары и посланы были в наказание, и будут еще приходить раз за разом – не отобьетесь, все на арканах в Крым пойдете невольниками!

Юрий яростно закричал, вооруженные стрельцы скалили зубы – освобожденных чумаков и селян они за своих не считали. А перспектива возможной, да что там – уже неизбежной угрозы рабства, моментально переломила настроение селян. Все осознали что никто от набегов их защищать не станет, так что вольная жизнь закончилась в одночасье. И выбора нет – просить защиты либо у донских казаков, но уже не имея имущества, либо у князя, с надеждой, что потерянное добро вернут. Так что больше полусотни человек приняли второе решение, закричав:

– Дозволь к тебе прислониться, княже!

– Бери нас под защиту!

– Верно служить будем, князь Юрий!

«Вот и ладненько, метод кнута и пряника сработал, людишек мне удалось «отжать». Теперь надо чумаков под «крышу» подставить, чтоб впредь доходами от соляного промысла делились. Все они поняли, вон у их старшего глаза поскучнели разом. А что ты хотел, милый, бизнес крутить и долю не отстегивать?! Так не бывает!»

– Княже, верни хоть возы, нам соль везти нужно!

– Видишь за речкой пригорок – замыслил я там земляной редут возвести и людишек поселить. Так что лопаты дам, харчем обеспечу и принимайтесь копать – силушкой вас наделили, за неделю управитесь. А там отдам возы, но уже пустые, впрочем кониной и кормом вперед вас всех обеспечу на недельку-другую. Принимаешь условия?!

– А куда деваться, княже, мы в твоей воле!

Старшина пожал плечами и так хитро взглянул на Галицкого, что тот понял – «крышу» с его стороны приняли, и пора обговорить свою долю прибыли в соляном «бизнесе»…

– Княже, твои фузеи шибко нужны! Что хочешь за них отдадим, или мену какую давай устроим?!

– Хорошие ружья, Максим Исаич, кто спорит – мне они самому нравятся, – Юрий усмехнулся, глядя на прищуренные глаза бахмутского атамана Фролова. Хитрющий казак лет сорока, все поглядывал на ружья торецких стрельцов, и уже в который раз приступал так с подходцем.