Старший лаборант Ковалев уже третий час сидел у монитора, пытаясь привести хоть в какой-нибудь порядок программу подсчета муравьев. Но проклятые насекомые словно задались целью довести технику и лаборанта до белого каления. Цифры на мониторе скакали то вверх, то вниз, доводя свои мельтешением до отупения. Он уже проклял все. И этих поганых мурашей, и заброшенный военный полигон на Чукотке, где даже для того, чтобы просто дойти от аппаратной до жилого модуля, приходилось надевать противомоскитный костюм. Черт его дернул тогда подписать это клятое письмо с требованием спасения социально-паразитических муравьев. Теперь он сам недрогнувшей рукой прошелся бы огнеметом по местам их обитания, выжигая землю на метр в глубину. Но куратор проекта, лейтенант Иванов из местного управления имперской контрразведки, строго предупредил, что проект на контроле имперской Канцелярии, и любое сокращение численности ценных насекомых будет расцениваться как вредительство.
– Но не волнуйся. – Иванов, по-доброму улыбаясь, махнул рукой. – Там, за сопкой, колония. Совсем рядом, однако. Будешь хорошо работать, даже в баню пустят.
От такой перспективы в глазах у лаборанта темнело, и он с угрюмой яростью вновь и вновь пересчитывал мурашей. Больше всего повезло Верке и Сереге. Верка на второй день, гуляя по сопкам, сломала позвоночник и уже через пару часов отдыхала в больнице, а Серега подцепил какую-то инфекцию и тоже был эвакуирован на материк. Оставшись втроем, они с доцентом Красиным и вчерашним студентом Райнисом очень быстро переругались в хлам и распределили смены так, чтобы не пересекаться даже за приемом пищи…
Ах, как они гордились тем, что защищают природу от тупых и злобных военных, и тем, как им удалось «вставить фитиль» самой имперской безопасности, обнаружив популяцию редких насекомых в черте тщательно охраняемого военного полигона. Хотя, если быть честным, обнаружили-то не они. Данные о муравьях принес Красин. Он же под большим секретом сказал, что делом защиты Anergates atratulus и Teleutomyrmex заинтересовался сам фонд Сореса-Бжезинского и что грант, выделенный под это дело, будет весьма и весьма значительным.
Но в реальности все оказалось куда прозаичнее. Как только в фонде узнали, что и муравьев, и лабораторию отправляют на Чукотку, финансирование чуть не сократили вовсе, оставив крошечную сумму, которой не хватило даже на корм. Помогли, как ни странно, военные. Они выделили несколько вагончиков и жилой купол и даже установили и настроили системы жизнеобеспечения. Правда, они же установили несколько камер наблюдения. Как полагал сам Ковалев, для контроля за сохранностью оборудования.
Ночами Ковалев смотрел в белесый потолок над кроватью и, сладко жмурясь, перебирал различные способы геноцида муравьев, а особенно – болезненного умерщвления доцента Красина, втравившего их в эту авантюру.
Ковалев запустил программу вновь, и вдруг, о чудо, цифра на несколько секунд замерла и стала медленно увеличиваться, показывая рост популяции. Лаборант быстро записал показания счетчика и, пересев за другое рабочее место, стал составлять отчет.