Я перепутал, не он; я же первый добежал и звонил. Да, семьдесят один, а не семьдесят три.

В семьдесят третьей квартире нам сразу открывают. Парень чуть старше меня. Светлый, лохматый. Я несколько секунд просто смотрю на него. А, вот оно что! Сразу становится легче, будто я уже нашёл Лёвку. Это был он, лохматый. Издалека воспитательница решила, что это я. Со спины мы, наверное, похожи. Так что хотя бы никто не свихнулся. А Зайцев тем временем выясняет у моего двойника:

– Кто забирал Кирилла из садика, ты?

– Да, мы все вместе… Не помню никакого Лёвы, сейчас спрошу.

Нам помогает уже всё семейство Кирилловых: и мама, и папа, и бабушка, и сам Кирилл Кириллов, и все рассказывают, перебивая друг друга:

– Да, мы вместе уходили, а Лёва мне сломал робота, а у него шапка была с кораблём, и у Артёма такая шапка, но это точно Лёва был… С папой.

С каким ещё папой?

– Папа в отъезде, – объясняю я.

– Ну, такой мужчина, высокий, борода у него… Седая…

– Какая ещё борода?!.

А-а-а-а, кто это, кто?!. Седая борода. Дед Мороз? Какой ещё Дед Мороз увёл моего Лёвку?! Моего, моего, моего Лёвку?!.

– Может, знакомый твоей мамы? Из театра, – предполагает Зайцев.

Мне хочется его треснуть – с его спокойствием, его логикой, его заботой…

– Какой ещё знакомый, мама никогда… Его всегда я забираю! Или мама…

Я понимаю, что виноват только я. Если бы я сразу из школы пошёл за ним… Если бы я сразу; почему я не пошёл?!.

– Игнат, ты успокойся, – говорит мама Кириллова (надо же, знает, как меня зовут). – Вы дома были уже?

– Нет, – мотает головой Зайцев.

– Вот, вы сначала сходите домой. Позвони всё же маме, может, знакомый кто-то… Игнат! Игнат!

Она встряхивает меня за плечи, маленькая мама Кириллова, меньше меня.

– Игнат, самое главное. Твой Лёва – очень умный мальчик. Он с кем попало не пойдёт. Всё было нормально, мы выходили вместе, понимаешь? Это не мог быть незнакомый человек.

– У нас нет знакомых с бородой, – говорю я. Правда, я не могу сейчас вспомнить ни одного. Но мне становится легче. Совсем чуть-чуть.

– Значит, сейчас вы домой. И оттуда звоните, – твёрдо сказал папа Кириллов.

– Куда?

– Нам! Вот, запиши телефон. Думаю, всё нормально, и он дома. Но если что… В общем, у меня есть знакомый опер. И вообще… Машина у нас, поможем, если что.

…Мы мчались с Костиком домой. Кончалось дыхание, всё-таки тяжело вдвоём. Но вот это слово «опер». Полиция. «Лиза Алерт», перепост, потерялся мальчик. Был одет… Чёрт, во что же он был одет?!. Шапка с кораблём… Не хочу, не хочу об этом думать. Я могу только думать одну очень короткую мысль в одно слово. Лёвка, Лёвка, стучит колесо по дурацким жёлтым плиткам…

Бордюр! Я совсем забыл. На меня летит Костик, а сверху самокат.

– Как ты, нормально?

– Да, бежим!

Отвалилась какая-то гайка от самоката; ладно, потом найду, мы уже в подъезде.

Лифт поднимается бесконечно медленно. Но пешком я уже не могу. И где-то между вторым и третьим этажом Костик говорит:

– У тебя свет горит.

– Где?..

– Дома. Все три окна.

Какой ещё свет?.. А-а. А я не заметил.

И где-то к пятому этажу я понимаю: что-то случилось с мамой. Потому что она всю жизнь ругает меня за оставленный свет. И если все три окна… Что-то случилось. Поэтому и Лёвку кто-то забрал. Ну… Лёвка. Главное – чтобы Лёвка. Я же думал только о нём, не отвлекался! Но и мама…