– Заяц, слушай. Я ведь всё это время с тобой был? Да? Не уходил никуда?

– Ты чего, – не понял Зайцев, – когда? После школы – да…

– Вы что, обкурились, что ли? – спрашивает воспитательница.

– Это вы обкурились, – кричу вдруг я, – я не забирал его!!! Где Лёвка?.. Извините…

Чёрт. Как это вообще может быть, как?!.

– Может, мама его ваша забрала, – говорит Зайцев.

– Мама в театре. И она бы позвонила, написала!

– Нет, мамы вашей не было, – говорит воспитательница. – Я думала, он с тобой!

Я открываю телефон. Пусто. Никаких звонков, только две рекламные эсэмэски.

Воспитательница белеет. Прямо я вижу, как белеет – сначала щёки, потом нос.

– С кем он ушёл? Когда? – спрашивает Зайцев.

– Вместе с Кирилловым они уходили… Прямо с площадки, с улицы. Большой толпой за Кирилловым пришли, родственники какие-то. И тут же Лёва уходил. Но я видела, он с тобой!

– А… Вы со мной говорили? – спросил я, уже совсем в порядке бреда.

– Нет, просто Лёва сказал: за мной пришли… Но я видела, как они уходили, правда, с Кирилловыми вместе, но Лёва бы не ушёл один!

– Может, он у Кирилловых этих, – предполагает Зайцев. – Адрес есть у вас? Телефон!

– Да, да, сейчас!

Она, конечно, перепугалась насмерть. Всё роняет из сумочки своей, вылетела косметическая коробочка, разбилась, как разноцветные мелки. Я смотрю и думаю: неужели всеми этими цветами она красит своё лицо?.. Индеец она, что ли…

Совсем уже; сейчас нельзя о другом, только о Лёвке! Тогда он найдется. Не может не найтись. Если я буду думать только о нём.

Телефон мамы Кириллова недоступен. Но есть адрес. И я понимаю, что надо лететь туда. Тут же мир обретает чёткие, понятные контуры: надо бежать!

…Мы с Зайцем на одном самокате. Это медленнее – вдвоём. И неудобнее. Он впереди, я толкаюсь и везу его, как Лёвку. Хорошо, что он лёгкий. Не могу же я бежать без него. Тем более он сейчас явно лучше меня соображает. И когда дорога под гору, мы летим быстрее от общего веса; и я понимаю – не успею затормозить, если что. Ну и ладно. Только бы не открытый люк или не собака наперерез.

Влетаем во двор. Бросаю самокат в подъезде; бегом на седьмой этаж – не до лифтов.

Звоню. Что я им скажу? Мальчика из садика смешно зовут – Кирилл Кириллов, это всё, что я знаю о них. Кирилл в квадрате.

– Кто там?

– Откройте, пожалуйста, – бормочу я. Не могу собрать в голове, что сказать!

– Какие-то наркоманы, – ворчат за дверью. Не открывают.

А я бы сам открыл? Таким вот незнакомым, довольно взрослым уже парням, с таким вот выражением лица, как у меня?

Костя спокойно звонит ещё раз.

– Что надо? – спрашивают за дверью.

– Извините, это брат Лёвы Волкова, из садика, – спокойно и ясно говорит Зайцев. – Мы Лёву потеряли. Вы вместе уходили, не помните ничего?

Дверь открывается. Выглядывает неопределённого возраста тётка.

– Из какого ещё садика?

– Кирилл Кириллов здесь живёт? – спрашиваю я. Неужели это его бабушка, вот ужас!

– А, Кирюша, – расцветает вдруг она, – это соседи наши, вот! – и показывает на дверь напротив. Уф, значит, не его бабушка… Хотя она уже не кажется такой ужасной.

– Извините, мы номер квартиры, значит, перепутали, – вежливо так говорит ей Зайцев и звонит в другую дверь.