– Пожалуйста, два круассана и два кофе, – говорю я, и голос предательски ломается; ну и что, повторяю ещё раз. – Два круассана и два кофе.

Мама сияет.

А я спотыкаюсь, конечно, о свой самокат. И словно в замедленной съёмке вижу, как кофе выплёскивается из стакана, прямо подпрыгивает там, внутри, и… Только не на маму!

И он слушается – и аккуратно проливается на самокат. Ну, и на меня немного, но главное – не на неё.

Сейчас она скажет: ну как всегда!

…Но она не говорит. И что джинсы буду сам стирать, тоже не говорит. Просто даёт мне салфетку. И улыбается, улыбается!

Потом мы пьём кофе.

– Как у тебя дела? – спрашивает она.

– Нормально, – отвечаю я. Чего ещё говорить-то?

У неё звонит телефон.

– Женя? Извини, я сейчас занята… Да, потом. Мы тут кофе пьём. С кем? С Игнатом! – гордо-гордо говорит она и жмёт отбой.

И я тут же неожиданно рассказываю ей и про Марго, и про новенького Зайцева, мне вдруг становится так легко говорить…

И она тоже рассказывает про театр…

А потом ей надо бежать, и мы уходим, она бежит через дорогу… Я раскрываю самокат. Внутри меня кофе, круассан и радость.

Улица идёт чуть под горку. Ближайшее метро – совсем рядом, но вверх. И я не могу удержаться – еду вниз. Просто встаю на свой самокат и толкаюсь. Здесь не асфальт на тротуаре, а гладкие плиты, как в метро. Идеальные! И я качу вниз… остаётся только чуть притормаживать – люди же, люди на тротуаре… Машины стоят в пробке. А я лечу! Ослепительный, сумасшедший даунхилл! На полкилометра, наверное.

И потом, пока я еду в метро и привычной дорогой качу дальше домой, у меня в ушах только свист ветра и скорость, скорость, как я качу вниз по Дмитровке.

И только в подъезде я понимаю, что забыл взять у неё ключи. Забыл!

Автоматически беру свою сумку с подоконника и встряхиваю её. Будто какой-то звон?.. Мелочь, что ли?

…Нет, не мелочь. Ключи аккуратно лежат во внутреннем потайном кармане.

Их же там не было! Я же смотрел!!!

…Это был мне подарок. Иногда за рассеянность полагается не наказание, а подарок. Вот как мы с мамой пили кофе. Хотя это была не рассеянность, а… Ну не знаю. Когда ключей не было – точно! – а теперь они есть. Это что?

Я опять в метро. Никого почти нет, и я сажусь. Чёрт, оказывается, устал. А было незаметно. Сел – и сразу ноги гудят. Открываю свой блокнот, пока не забыл рифму.

Рядом сидит девушка с планшетом. Студентка, наверное. Взрослая, лет шестнадцать. Тоже что-то строчит. Я кошусь в планшет и вдруг вижу: стихи. Слов не вижу, неловко смотреть в чужое. Но стихи, по форме видно.

Ничего себе. Она тоже сидит и пишет стихи, прямо сейчас!

Я записываю в свой блокнот, чтобы не забыть:

Всё ж таки очень трудно удержаться и не посмотреть. И я смотрю. И вижу строчку внизу.

«Рядом со мной чувак пишет стихи в блокнот. Значит, такие не перевелись; а я думала: всё, аут».

После слова «аут» она поднимает на меня глаза. Обычное лицо, некрасивое, ничего особенного. Никогда бы не подумал… Такая толстоватая девочка, совсем не хорошенькая. Она вдруг увидела, что я прочитал. И совершенно нахально заглянула ко мне. И тоже прочитала.