– Ой, лажа! – поморщился он. – Растеряет по дороге этот фраерок все добро! Слышь, немец, скажи своим бандитам, чтобы они тоже что-нибудь запихнули себе за пазуху. Так-то будет вернее. А на месте разберетесь.
Гепп молча глянул на уголовников. Они разом хмыкнули, но все же сунули себе за пазухи по два сверточка со взрывчаткой.
– Вот теперь все тип-топ, – одобрил Федор.
Он поднял левую руку и щелкнул пальцами. И сразу же, будто из-под земли, вокруг диверсантов возникли мужчины в шахтерских робах. Все произошло так неожиданно и так слаженно, что никто ничего и понять не успел. Разумеется, кроме Федора. Все трое диверсантов и Гепп были схвачены, а вместе с ними, как и было договорено, был схвачен и Горюнов.
– Первое отделение концерта закончилось под бурные аплодисменты! – сказал Расторгуев, подойдя к Геппу и глядя ему прямо в глаза. – Ты слышишь эти аплодисменты, фашистская твоя душа? Вижу, что слышишь. И это просто-таки замечательно. Ребята, обыщите-ка их. Да-да, всех. А вдруг они что-то прячут за пазухой?
Почти в тот же миг свертки были извлечены из-под одежды Александра, Кота и Лапы.
– Гм! – Расторгуев изобразил на лице глубокомысленное выражение. – Интересно, что там в этих сверточках? Ну-ка, развернем… Ба! Да это, кажется, взрывчатка! А, Гепп? Ведь это же взрывчатка? Скажи, не томи душу!
Иван ничего не ответил, зато отозвался Кот.
– Сука! – заорал он на Геппа, стараясь вырваться из рук оперативников. – Падло! Все из-за тебя! Говорил, что все будет по-тихому!.. Ну погоди, кинут нас в камеру! Там я тебе глотку перегрызу!
– Ведите их наверх, – приказал майор оперативникам. – Да держите покрепче, чтоб не вырвались. А то ведь они звери. А значит, будут трепыхаться…
Глава 27
В ночь, когда должны были взорвать «Поварниху», Елизавета и Георгий, конечно же, не спали. Они ожидали. Их общежитие находилось не так далеко от шахты, значит, взрыв они должны были услышать. Да если бы и не услышали, все равно бы они о нем узнали. На шахте взвыли бы сирены, забегали бы люди, замельтешили бы огни прожекторов.
– Сейчас половина первого ночи, – сказал Георгий, нервно взглянув на часы. – Взрывчатка должна уже быть у них на руках. Накинем еще с полчаса, ну час, пока они доберутся до ствола, спустятся в штольню, заложат заряды под опоры. Значит, в час или в половине второго шахту должны взорвать.
Но минули полчаса, минул час, а никакого взрыва, никаких сирен и никакой людской суеты слышно не было.
– Ну? – с холодным прищуром взглянула Елизавета на Георгия.
– Подождем еще, – неуверенно сказал Миловидов. – Мало ли что могло случиться?
– И что же именно могло случиться? – Елизавета не сводила с Георгия ледяного взгляда.
– Да что угодно, – пожал плечами Миловидов. – Всего предвидеть нельзя…
Елизавета ничего не сказала, подошла к окну и застыла как изваяние, глядя в серую мглу за стеклами. Георгий сидел на кровати и тоскливо смотрел в стену. Ему хотелось, чтобы все поскорее закончилось, причем не обязательно взрывом шахты, а чем угодно, но только бы закончилось. Он устал. Ах, как же он устал! А ведь взрыв еще не конец всем его бедам. Еще ему придется ликвидировать Геппа. А затем… А что затем? А затем ничего ясного, определенного, конкретного. Позволит ли ему Елизавета убраться из Прокопьевска на благословенный покой, как она ему обещала, или велит оставаться здесь и дальше и ждать других распоряжений? Каких распоряжений, от кого? Что в следующий раз нужно будет взорвать Георгию? Кого убить? А может, она захочет ликвидировать и его, Георгия? Скажет своему Вилли, и… Не верил Миловидов Елизавете и ее обещаниям, а потому надо бы ему подумать о своем спасении самостоятельно, без Елизаветы, втайне от нее. Да, но что ему делать? Куда податься? Да еще так, чтобы ни Елизавета, ни Вилли, ни еще кто-нибудь его никогда не нашли? На все эти вопросы у Георгия не было ответа.