Посмеялся нервенно, потянулся, да и за дело. Как ни крути, а ночевать мне здеся, так что какой-никакой, а шалаш нужон. Подстилка, опять же. Корзину каку-никаку сплесть.

Оно конешно, прутья загодя готовить надо, но мне хучь б так, штоб раков от реки таскать. Прослужит хучь пару недель, и ладно. Я пока подпаском работал, ентих самых корзин и особливо верш, сплёл мало не цельный воз. Криво-косо, конешно, но крепкие вполне.

Работалося в охотку, ажно удивительно. Я и так-то не лентяй какой, но приметил давно – на тётку когда батрачил, то чуть не из рук всё валилося. Не шибко работается, когда знаешь, что всё одно не похвалят, хучь ты сто раз извернись для ея.

По Москве когда ходил, руками своими торговал, то оно получше – пусть на других работаешь, зато копейку в свой карман кладёшь. Совсем другое дело!

А сейчас и вовсе – на себя. Никто над душой не стоит, не смотрит, прищуряся. Как потопаешь, так и полопаешь – вот прям про такое и сказано, ей-ей!

До вечора ишшо далеко, а всё, закончил дела свои. Шалаш готов какой-никакой, даже кажись тово – перестарался малость. В таком не ночь переспать, а и до конца лета жить можно, да не одному.

Ветки и трава для постели готовы, сушаться теперя на солнышке, значицца. Корзин ажно две – руки сами сплели, пока думки думал. Верш тоже две – поставлю на ночь, и хоть сколько, а вся моя рыбка с утра будет.

Можа, грибов ишшо насобирать? И ягод! А то до тёмнышка далеко ишшо, а делать уже нечего, ажно странно. И руки ажно зудят, работы требуют! Для себя стараюсь-то.

— Смерть Коровья[55]  пришла! — пробежала по деревне чёрная весть. Завыли по дворам бабы, заголосили, забегали. Ну да известное дело – бабы, што с них взять!? Им бы повыть да попричитать, сырость навести.

Мужики, те обстоятельней, собралися на сход и ну судить-рядить. А что долго рассуждать-то? Известное дело – коль Смерть Коровья пришла, так перво-наперво деревню опахать нужно. Она тово, боится вспаханной земли-то, живой.

Дружно собралися мужики, все дела бросили. Покос не покос… всё потом! Вытащили плуги, запрягли лошадок, да и пошли вокруг Сенцова опахивать. С песнями, как и положенно, призывая Смерть Коровью выйти из деревни и пугая ея святым Власием.

У баб же да детворы свои дела. С мужиками рядышком идут да выискивают – не пробежит ли мимо животина какая? Кошка, собака, петух, а то и свинья – убить на месте!

Сперва Опалёниха петуха заметила, да дура косорукая, упустила. Хорошо ишшо, Митяй Ждановский палку бросил по-городошному. Подбили оборотня, а потом и забили, затоптали. Почитай все бабы отметилися.

Потом кошку заметили, Матрёнихина вроде – рыжая така, с беленьким. Но известно дело, колдуны да оборотни, они в животин хучь перекидываться, хучь вселяться могут, погань этакая! Отловили, да и сожгли живьём, особливо Серёжка Парахин старался, потому как тварюка ента всего его исцарапала. Ну так сам дурак! Поймал, так и держи крепко, а хвост отрывать-то пошто?!

Потом ишшо животные попалися навстречь, и всех ли заметили? Тяжко на душе у народа – много слишком нечисти попалося, так и не прогнать Коровью Смерть-то! Да хорошо – вспомнили про вовсе уж давешний обряд.