Распрощался скомканно, и вот ей-ей – стыдно почему-то! Ветролёты ети тоже не сам придумал, а вроде как и нормально, ни капельки стыда в груди не ворохнулось. А песни, ну будто мёртвых обкрадываю! И ведь говорил уже, што не сам придумал, а только обрывки куплетов собрал, но нет! Поет я теперь хитровский, и всё тут. Наше всё практически.

Особо не обольщаюсь. Слава хитровская, она такая – с душком и гнильцой. Севодня на груди рубаху рвать будут, а завтра не погнушаются по голове тюкнуть, штобы денежки забрать.

Поговорил с Федькой, да и во флигель к себе. Плюхнулся на нары, и думы думать под разговоры алкогольные соседей моих. Они севодня набрались изрядно, но нормально так сидят, без драчек и симпосиумов с феминами. Так, разговоры философские разговаривают, всё словечки норовят поумней ввернуть да цитаты цитируют.

А к месту иль нет, об етом особо и не думают. Как по мне, так не умственность показывают, а осколки образованности былой.

С тётушкой етой хотел было пакостей всяких понапридумывать. Ну там – кошек дохлых, завонявших, через забор перекидывать. Письма гадские слать, объявления в газеты нехорошие от её имени.

А она, щучка-сучка етакая, по МВД идёт. Здесь вам не тут, осторожно надо – штобы раз, и всё! Один удар, и штоб за всё сразу отомстить! С огоньком надо.

Как нарошно, в голову полезла ерундень всякая. Выстрелить в неё из револьвера в упор, а потом гордо сдаться в полицию и на суде как обвинитель, а не как обвиняемый, всё провсё рассказать! Штоб знали!

Просто в газету пожаловаться и компанию противу неё развернуть. Свободная пресса противу режима!

Огненными стрелами поджечь дом. Я ж в Бутово и луки делал, вроде как индейские. Не так штобы они пошли хорошо, но мал-мала научился не только делать, но и стрелять. И так мне ето показалось завлекательно! Стою я такой в индейском уборе из перьев, и стрелами – ж-жух! Ж-жух! Смерть тебе, бледнолицая собака!

Я ажно себя по щекам побил, штоб ерундень ету из башки выбить, да не шибко и помогло. Потом глянул… батюшки-светы! В изголовье-то нар книжки стопками лежат, да все такие, што приключенистые! Я ети дни учиться толком не мог, так што забивал себе голову тем, што под рукой и было.

Взял карандаш и бумагу, да и начал записывать всё, што в голову пришло.

Пресса? Ерундень по большому счёту. Дело ни разу не очевидное, продую тока так! Да и не возьмутся газетчики, потому как опять же – неочевидно и неинтересно.

Стрелы? Здеся можно, но… нет! Крыша железная, так што и толку не будет. А я не Робин Гуд, штобы стрелой в форточку зафигачить, да ещё и зажигательной.

Револьвер? Сразу нет! Я не пострадать хочу, а отомстить – да так, штоб на меня и не подумали.

Дрон. Какой дрон? В голове всплыла картинка ветролётов, но только управляемых. Ехе-хе… хреново пока с управляемостью! Дронов, то бишь ветролётов, по Москве пруд пруди, на все вкусы и кошельки. Лубяные, из гуттаперчи, плотной бумаги и бог весть чего! От двух копеек за лопасть, если бумажная, до полтины за гутаперчь. Такие деньжищи, и мимо!

Помечтал немного, как ветролёты летят, сбрасывая на дом тётушки МВДшной напалм. Оттуда мысли перешли на сам напалм, и я уж было начал ломать голову, вспоминая рецепт. Што-то там с бензином или керосином…