Из-за этого «фильтра» к сентябрю 1927 года очень много членов партии, «набранных по объявлению», отсеяли. Настолько много, что это стало даже пугать Сталина. Но он в моменте ничего не мог поделать. Для того, чтобы переломить тренд требовалось время. Да и удары политически на него следовали один за другим, вынуждая уходить в глухую защиту и лишь изредка огрызаться.

Но это был первым магистральным фильтром. Простым и таким, что лежал на виду, убирая из партии «селюков» и «пролетариев» в худшем смысле этого слова. Второй фильтр действовал через ОГПУ, которое чем дальше, тем больше прорабатывало «дело сатанистов», «дело Коминтерна», «ягодное дело» и «дело Свердлова». А через них потихоньку подчищая низовой слой старых партийцев, выбивая из них наиболее невменяемых.

Понятное дело, что не через расстрелы, как в 1930-е. Нет. Большинство из таких людей просто исключалась из партии «с волчьим билетом». То есть с запретом не только восстановления в партии, но и без права занимать какие-либо руководящие должности в СССР в принципе. Попадая, до кучи, под наблюдение «органов». Как без этого?

Совокупно эти два фильтра привели к тому, что к сентябрю 1927 года численность ВКП(б) упала до 172 тысяч человек. То есть, потеряв три четверти своего состава. И процесс чистки продолжался.

При этом оставшиеся люди оказались представлены наиболее образованными и наиболее грамотными персонажами. Во всяком случае — на низовом уровне. Где, среди прочего, кардинально усилились позиции грамотных крестьян и квалифицированных рабочих, которым никакие радикальные идеи были явно не по душе. Они жили простым, сермяжным умом, не склонным «бороздить большой и малый театры». А потом они совершенно точно бы не поддержали ни курс на коллективизацию, ни сворачивание НЭПа, ни прочие «чудеса».

Процесс миграции от радикального уклона левых идей к умеренному и здравому социал-демократизму шел вполне бодро. Простой «кадровой чехардой», «вычищающей» из партии идеалистов, радикалов и представителей беднейших слоев общества. Что само по себе довольно сильно корректировало ориентиры этой толпы.

Оставалось лишь провести «рихтовку» верхушки. И как-то это все оформить публичными актами, разворачивая модель развития в сторону чего-то похожего на «Скандинавский социализм» или «северную социал-демократию». Но не все сразу. Большего слона нужно кушать маленькими кусочками. Слишком уж много всего требовалось сделать в этом плане…

1927 год, сентябрь, 12. Москва

— Ну что, не справились? — с усмешкой спросил Михаил Васильевич у английского посла, когда они вновь уселись за стол переговоров. Для второго раунда консультаций.

— С чем? Я вас не понимаю.

— Не прикидывайтесь. Следствием было установлена связь покушения с английским посольством. Вы просто не успели подчистить все хвосты. И не только с покушением, но и с самим заговором. И я могу так сказать — вы смелый человек, потому что вы лишь чудом избежали ареста и только по моей просьбе.

Посол побледнел, но, стараясь сохранить «товарный вид лица», процедил:

— Вы не посмеете. Я пользуюсь дипломатической неприкосновенностью!