– Тим, а чего это ты деда с собой не взял? Занят Гордей чем таким важным, или как?

До воина донесся вздох, почти всхлип, вынудивший его прервать гляделки со старостой. Он удивленно посмотрел на вмиг потерявшего всю весёлость мальца.

– Нету деды, дядька Медведь. Помер, – Тимка старательно перекрестился, как велел делать священник, поминая покойного. – Кабан его задрал. Недалеко ушли, почти сразу, как ты нас на берег высадил. А меня мальчишки из крепости с дерева сняли… Только не успевал я. Меня они спасли, а деду не успели… На его крик и прибежали.

Медведь перевел взгляд на Аристарха, тот коротко кивнул: так, мол, и было.

– По следам мы, конечно прошли. И где ты их высадил, видели. То, что до тропы довели и к нам направили – правильно сделали. Они б через версту-другую на наш дозор и наткнулись бы, да… Чего там говорить! Давно секача того валить стоило, да всё недосуг, рук и так не хватало. До загонной охоты решили отложить. А оно, вишь, как вышло, едр-р-рён дрищ…

– Помер, значит. Значит, зря всё, всё одно прахом пошло… – Медведь вдруг расслабился, отпустил нож, который вдавил в землю по самую рукоять. Прижал к себе мальчишку, и прошептал: – Прости, Тимофей. Прости старого. Моя вина. Не довёл. А ты, значит, в Ратном теперь? Не обижают?

– Не, в крепости. В Ратное меня наставник Макар деду хоронить возил. И с дядькой Аристархом познакомиться. Это он велел, чтоб деду похоронили. А живу у дядьки Макара, с тёткой Верой. Они хорошие.

– Самому тебе их вести и не получилось бы, – Аристарх пожал плечами в ответ на острый взгляд лешака. – Ты, конечно, хитёр, но лес-то наш. Ждали вас, таких умных, чуток подальше, да только именно вас и ждали. А что прахом пошло, так про то рано говорить. Кузнечик, вон, тоже нам не совсем чужим сделался, к защите крепости со всеми готовился, за младшими приглядывал. Занятный он малец, едрён дрищ… Потянулись к нему. Так что ты не стесняйся, говори, зачем Гордей в Ратное шёл. А там поразмыслим.

– Кузнечик? Хм… Да уж, Кузнечик. И с мелкими у него всегда хорошо выходит, – Медведь встряхнулся. – А беги-ка ты, Кузнечик, к Вощанику. Лес ему покажи, ты ж тут уже всё знаешь. Может, утку раздобудете, а то разговор у нас тут долгий наметился. Да не бойся, мы тебя не бросим.

– Деда умер. И папка тоже, да?

– Папка не умер. Болеет крепко, но жив Мастер. Очень о тебе беспокоится. Будет судьбе угодно, свидитесь скоро. Только ты и сам понимаешь – судьбу не загадаешь, но помочь ей можно. А чтоб ей помочь, – осадил он вскинувшегося мальца, – побудь пока в крепости, покажи, чему научился, ты ведь уже многое умеешь? Так надо. Дядька Аристарх сказал же, что не обидит.

На обратном пути Аристарх с удовольствием наблюдал за изрядно повеселевшим Кузнечиком. Если мальчишка и раньше проявлял живость характера, то теперь, когда с его плеч спал невидимый груз, начал прорезаться тот самый шустрый и деятельный паренёк, о котором упоминал Медведь. М-да… Гроза мастерских и закрытых амбаров. За ногу, конечно, привязывать не надо, всё ж военная крепость, там и не таких орлов обламывали… Вот только обламывать его нельзя. Вся ценность в нём как раз в таком, необломанном. А к порядку привести – так за то Медведь и сам просил.