– За плёнку?
– За плёнку, – подтвердил профессор. – Но времени у нас всё так же мало.
Глава 1. Преступление и…
Край болота между Ратным и землями Журавля. Михайловская крепость Сентябрь 1125 года
Почти седмица прошла, покуда Вощаник, для укрощения нрава на неопределённый срок посаженный на самую занудную службу – приглядывать за пустой дорогой, наконец заметил почти в полуверсте телегу, неспешно двигавшуюся к болоту. На этот раз на передке устроился сущий малец, и не узнать его Вощаник не мог. Внук Гордея Тимка, которого не раз угощал всякими разностями и всего лет пять назад играл с ним в «Сороки летели…», когда Вощаника, тогда ещё самого невеликого возраста, оставляли присматривать за малышнёй.
Вторым оказался старик, но не дед Тимки, которого они ждали. Этот был явно не мастеровым, больно уж расположился он на телеге правильно: из леса стрелу пускать бесполезно, а со стороны коня – так он сам успеет стрелу выпустить, только высунься. И лук уложен так, что только стрелу на тетиву кинуть осталось. На поясе меч и боевой нож, да, небось, и в сене, на котором он пристроился, чего-нибудь припрятано. Лица покуда не разглядеть, но поза словно у отдыхающей рыси. Вроде и спокойна, но в любой момент готова исчезнуть в листве или вцепиться в горло.
Вощаник собрался было слезать с дерева и бежать докладывать Кикиморнику, но тут на широкую прогалину, рассекающую лес параллельно болоту, выехали из леса пятеро верховых. Спешились и буквально в минуту превратили лёгкое, в пол-локтя, поднятие земли в лагерь. Ещё минута, и чуть задымил, разгораясь, костерок. Не зная, что и думать об этаком, Вощаник скользнул на землю и скоро уже докладывал Кикиморнику о гостях. Старшой, видимо, тоже удивился не меньше Вощаника и собрался только бороду поскрести, как из-за кустов от болота выскочил Клещ.
– Дядька Кикиморник! Пятеро чужих заняли кочку, что рядом с тропой…Теперь если уходить, то только вдоль болота или по пояс в воде… А они с луками…
– А ты чего смотрел? – от такого оторопел даже Кикиморник. – Почему сразу не доложил?
– Так я и сразу. Они на плетёнках вдоль берега, видно… А как к тропе подошли, сразу к островку этому… – и начиная мяться, добавил: – Меня, похоже, заметили – по тростнику незаметно не пройти. Но не стреляли, хотя всего шагов сорок было.
А телега на дороге всё никак не могла добраться до края болота, словно лошадь разучилась ногами двигать.
Кикиморник задумался и, заметив, что голова кобылы выплывает из придорожного бурьяна, отдал приказ:
– Сидеть тихо, чтобы ни шороха мне! Не двигаться, покуда или команды вслух не подам, или пока меня заживо потрошить не начнут. Ясно? По местам!
Почти незаметные в своих нарядах люди словно растворились среди окружающей растительности.
Между тем, голос Тимки слышался уже вполне внятно, а то, что это он, Кикиморник понял сразу. Только этот мальчишка мог, вот так копируя интонации деда, увлечённо говорить о своих задумках или хитростях мастеровых.
Наконец, Тимка натянул вожжи, и кобыла встала.
– Ну, вроде приехали… – услышал Кикиморник голос спутника Тимофея. И едва тот приподнялся, намереваясь соскочить на землю, Кикиморник его узнал.