– Вот, знакомьтесь, – подтолкнула она Тимку вперед. – Это Тимофей. А это Прохор.

Тот кивнул, сделал шаг вперед, улыбнулся и протянул руку:

– Прошка можно. Это ты Кузнечик? А правда, ты за болотом жил? А мы туда походом ходили. А я тут собак учу.

Тимофей улыбнулся и пожал руку.

– Тимка, – представился он. – Мы то болото Кордоном зовем. Так это твои щенки? А то Ворон опять из загородки вылез.

Верка облегченно вздохнула.

– Познакомились? Вот и хорошо. У Прохора в казарме своя горница есть – он у нас не просто так, а наставник. А ты у него поживёшь: с посаду бегать не очень хорошо, а на кузне ночевать совсем не дело.

Тимофей поглядел на Прошку, который умудрился улыбнуться ещё шире, почему-то вспомнил Чеширского Кота из папкиной сказки и сам растянулся в улыбке.

– Не забудь вещи из кузни в горницу перенести, – Верка, точнее, уже мама Вера, схватилась за сердце. – А я побежала, дел невпроворот.

Впервые на Тимкиной памяти на гульбище было весело. Несмотря на то, что Младшая стража не вернулась и, как оказалась, не скоро и вернётся, стало ясно, что опасность, которая всей своей неизвестностью давила на крепость, рассеялась без следа. На гульбище отметились все, даже раненые из лазарета попытались занять целую лавочку. Разошлось большинство народа, впрочем, тоже быстро. Создавалось ощущение, что, сбросив напряжение, люди в крепости потянулись к хорошо известному им месту, но, не найдя в нём чего-то важного, расходились.

Первыми ушли лесовики и плотники – у них наметилось своё празднование. Некоторое время на гульбище покрутился самый младший из плотников – Швырок, но когда раненые двинулись к лазарету, а за ними ожидаемо потянулся и старший девичий десяток, он тоже быстро исчез. Взрослые рассосались ещё раньше, так что на гульбище осталась лишь Елькина команда, десяток гонцов, Тимка со складскими мальчишками и ещё несколько отроков из Ратного – Веденя и несколько человек из его десятка, которые были не на дежурстве.

Говорить вроде уже было не о чем – всё, о чём можно было рассказать, рассказали минимум раза три, а расходиться не хотелось.

– А Кузнечик сказку рассказывать будет? – прозвучал в наступившей тишине робкий голос Стешки. Все собравшиеся вначале посмотрели на неё, отчего девчушка привычно попыталась вжаться за спину старшей сестренки, а потом на Ельку.

– А Кузнечик это кто? – озвучил общий вопрос Семён.

– А вон тот, из девчачьего десятка, – ухмыльнулся сидевший рядом с Сенькой гонец, явно расстроившийся, что внимание присутствующих уплывает от героев дня.

– И ничего он не из девчачьего! Он у Кузьмы за кузней следит! – дёрнулась Елька. – А ты, Мартын, лучше язык прикуси, прежде чем опять на кого гавкнуть!

– А чего гавкнуть? Я что, не дело говорю? – делано возмутился тот. – Старших тут не было, к нашему его не приписывали, значит, или к вам, или к старшим девкам. Как больше нравится.

– Не дело говоришь, – вступился за Тимку Веденя. – Десяток – не десяток… Без дела тут никто не сидел, пока крепость вашу недостроенную к обороне готовили. Вас не было, так вон они гонцами гоняли, разве что ноги в кровь не сбили. Хоть девки, хоть не девки, а дело делали, и не хуже тебя справлялись.