– Подожди, – шептала она себе под нос. – Пожалуйста, Лайла. Подожди.

Натали позвонила Эндрю со своего мобильника. Звонок был переключен на голосовую почту. Она позвонила Заку. Голосовая почта.

– Голосовая почта, проклятая голосовая почта! – прокричала она с заднего сиденья.

– Позвони Дэну, Нат. Позвони Дэну, пусть попробует с домашнего телефона, задействует электронную почту, что угодно. Пусть вызовет их сюда.

Когда они подъехали к дому, Дэн ждал их на лужайке. Втроем они извлекли бесчувственную Лайлу из машины и отнесли по лестнице в ее комнату. Оставив ее с Нат, Дэн и Джен внизу начали спорить о том, что делать.

– Вы должны были отвезти ее в больницу, – шипел Дэн.

– Она умоляла нас, Дэн. Она нас умоляла. Ты бы сделал то же самое на нашем месте. Ты ее не видел. Она была в отчаянии. Она не хочет… Они сейчас все равно уже не смогут ей помочь, – сказала Джен, подавляя перехватившее горло рыдание и сползая по кухонной стойке на кафельный пол. – Она умирает, они ничего не смогут сделать.

– Я иду звонить доктору Улесу. – Дэн скрылся в гостиной и вышел через некоторое время со спящей Изабель на руках. Джен о ней совсем забыла.

Доктор Улес сказал, что, вероятно, осталось недолго. Он настоятельно советовал отвезти ее в больницу, чтобы там купировали боль. Но Лайла упрямо отказывалась. Доктор горестно покачал головой, но разрешил ей остаться при условии, что они пообещают позвонить ему или в «Скорую помощь», если дела станут совсем плохи. Когда врач уходил, позвонил Эндрю, чтобы сообщить, что летит первым рейсом. Никому не удавалось связаться с Заком.

Лайла спала.

Джен, Натали и Дэн не ложились всю ночь. Дэн предложил им дежурить по очереди, но Натали ни в какую не хотела уходить от постели больной, ее не удавалось переубедить, поэтому Дэн и Джен стали по очереди сидеть с ней, тогда как другой приглядывал за Изабель, которая спала в своей колыбельке на первом этаже. Они переместили малышку из соседней с Лайлой комнаты, чтобы ее плач не разбудил Лайлу.

Когда Лайла проснулась, начался кошмар. Она вскрикивала. Она вопила. Ее тошнило, она билась в конвульсиях, она умоляла их прекратить все это. Она требовала Зака. Снова и снова она спрашивала о нем. Она орала на них, чтобы они убирались, чтобы оставили ее в покое, кричала, почему они не приведут ей Зака. Почему они прячут его от нее? И все это время находившаяся возле ее постели Натали – с белым лицом и трясущимися руками – ни разу не крикнула, не дрогнула, даже когда Лайла плевала в нее, ругалась на нее, царапала ей лицо. Джен в оцепенении стояла в дверях, но Натали забралась на кровать и, притянув к себе истощенное тело Лайлы, держала ее и физически смиряла, гладила ее по волосам, шептала слова утешения, слова любви. Она целовала ее голову и лицо, она говорила об их первой встрече, о поездке в Сен-Мало, о том лете, когда они ездили на Ибицу и Нат потеряла в море нижнюю часть своего бикини. Лайла смеялась. И наконец Лайла уснула.

Джен спустилась вниз. Дэн спал на диване, с Изабель на груди. Было начало пятого утра, легкий оттенок серого только начал пробиваться из-за горизонта на чернильно-черное небо. В комнате было холодно; они еще не топили камин, но Джен чувствовала, что недалеко то время, когда он им понадобится. Теперь уже скоро. Ей хотелось взять малышку, поднять на руки и прижать ее сладкое, мягкое, теплое тельце к своей груди, но она не хотела ее будить, поэтому вместо этого села в кресло и стала наблюдать за спящими, прижимая ко рту одеяло, чтобы они не услышали ее рыданий.