Дэн поехал сначала потихоньку, но как только уклон начал увеличиваться, он атаковал холм, как настоящий профессионал, стоя на педалях и усердствуя вовсю. Эндрю старался не отставать, но с каждым поворотом ему становилось все яснее, что Дэн больше и больше удаляется от него. Его ноги налились свинцом, пот катился в глаза, сердце билось так, словно готово было разломать грудную клетку. Впереди него плавилась под жарким солнцем дорога. Его одолевали головокружение, удушье, паранойя. Он умрет от сердечного приступа, здесь, на обочине, глотая пыль. Он слез с велосипеда и отошел вместе с ним в тень дерева. Откуда-то далеко сверху раздался голос: «Ты там как, в порядке?», – и ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы не схватить велосипед и не сбросить его с обрыва.

Загоревший и страдающий от похмелья, он урывками спал в ту ночь и поднялся на рассвете, чувствуя неловкость и отчаянную жажду. Он выскользнул из постели, оставив спящую Натали, и прокрался в кухню, чтобы сделать себе кофе. В гостиной сидела Джен, она дремала в кресле с Изабель на руках.

– О, извини, – увидев его, прошептала Джен. – Она тебя разбудила?

– Вовсе нет, ничего не слышал. Она плакала?

– Угу. Тяжелая ночь.

– Хочешь кофе? – спросил он.

– На самом деле я подумывала пойти с ней погулять, может, удастся заставить ее поспать несколько часов. Хочешь пойти?

Они уложили вяло протестующую Изабель в коляску и покатили по подъездной дорожке. Над долиной поднималось солнце, но воздух был все еще прохладным, а трава – мокрой от росы. Пахло свежестью. Они дошли до дороги и повернули направо. Первый крутой участок подъема, пару сотен ярдов, они преодолевали в молчании. Когда дорога выровнялась, они остановились перевести дыхание, и Эндрю спросил:

– Ты разговаривала с Дэном вчера вечером?

– Нет вообще-то. Я была в комнате у Лайлы, когда он вернулся. Он заглянул к нам на минутку. Лайле было очень нехорошо вчера вечером, так что нам с ним не удалось поболтать.

– О, извини. Я не знал, что ей было плохо вчера.

– Все в порядке. Она в конце концов заснула и, кажется, беспробудно спит до сих пор. Мне не давала спать Изабель, и я не слышала Лайлу. – Она повернулась и посмотрела на него. – Почему ты спрашиваешь? Про Дэна, я имею в виду?

– Мы с ним немного поссорились. – Он подумал, что лучше все ей расскажет, изложит ей свою версию, прежде чем она услышит версию Дэна, которая обречена быть приукрашена его воображением.

– Правда? Из-за чего?

– Вообще-то из-за тебя.

– Из-за меня? – рассмеялась она. – Что же я сделала?

Эндрю пожал плечами.

– Понятия не имею. Что ты сделала?

Джен на миг остановилась. Эндрю повернулся и посмотрел на нее.

– Эндрю, о чем ты?

– У нас был спор по поводу тебя. По поводу вас с ним, по поводу того, что он к тебе чувствует…

Ее глаза расширились, она выглядела потрясенной.

– Я не хочу говорить с тобой об этом, – резко сказала она, затем развернулась и поспешно зашагала прочь от него вниз по дороге, энергично толкая перед собой коляску.

Он позвал ее, немного нерешительно, но она не ответила, поэтому он продолжил путь один. Он шел долго, до самой вершины холма за домом, затем повернулся и зашагал обратно вниз, медленно, прокручивая все в голове: слова Дэна, странную реакцию Джен, болезненную реакцию. Что-то грызло его изнутри. «Дэн не любит регби, Дэн любит художественные галереи и японское кино». Он прошел три четверти пути с холма, когда увидел идущую ему навстречу Джен. Она была одна, без ребенка, и несла фляжку.