— Скажите, можно ему верить?

— И да, и нет. Действительно ходила такая легенда, Михаил. И комиссия из Москвы приезжала в поисках клада. Но, увы, ничего не нашли. Моё мнение — это народный фольклор. Эпос. Не больше. В каждом городе, деревне, есть своя история. И наш город не исключение.

— Значит выдумки?

— Уверяю Вас. Выдумки чистой воды. Забудьте и не вспоминайте.

— Скажите, Николай Павлович, Кузьмич говорил, что в вашем городе до войны убивали людей и делал это якобы волк.

— Ещё одна басня. Михаил, волк за редким исключением может напасть на человека. Такие случаи бывали, но, чтобы загрызть человека, это уже слишком. Ещё одна байка. Кто-то придумывал все эти истории, давая волю фантазии. Может журналисты, чтобы поднять тираж газеты.

— Убийцу нашли?

— Увы, не нашли. Схватили какого-то сумасшедшего парня сбежавшего с психушки, и давай на него всё и всех вешать. У милиции всегда был месячный план по закрытию преступлений, если Вы в курсе дела. Парня отправили в дурдом, и дело закрыли.

— Так может это он и был? Убийца?

— Что Вы, что Вы.

Профессор замахал руками.

— Убийца выбирал женщин, крепких и сильных. Парень тот хлюпик, ему и с собакой не справится, не то, что с человеком.

— Откуда Вы всё это знаете?

— Молодой человек, об этом знает каждый житель нашего городка. Самое страшное это то, что убийства не прекратились. Парень сидел под замком, а женщин так и продолжали находить мёртвыми. И кстати, не далеко от церкви. Началась война, и всё. Остальное вам уже известно.

— Странная история, очень странная.

— Не спорю Михаил, в истории много белых пятен.

— Мы вечером уходим.

— Жаль будет с Вами расставаться, честное слово.

— Мне тоже, Николай Павлович. Вы нам сильно с Иракли помогли. Приютили.

— Бросьте, так должен поступать каждый порядочный человек.

— Что ж, Вы правы. Мне бы очень много хотелось Вам рассказать, но не имею на это ни морального, ни этического права. Простите.

— Вам не за что извинятся, Михаил. Идёт война жестокая, кровопролитная.

— Не скоро она закончится. Не скоро.

— Ну, когда-то всё равно наступит мир, так же?

— Наступит, конечно.

Николай Павлович крепко пожал мне руку, и я обнял его. В глазах старика мелькнули слёзы, и я сам едва не прослезился.

Вечером нас ждал Кузьмич, и мы с Иракли, чтобы не опоздать, вышли заранее и отправились искать мостик, условленное место встречи. Я нёс в мешке три бутылки вина для Кузьмича, и с тоской смотрел на то, что сделала война. Кузьмич был на месте, и при виде бутылок заметно оживился. Я торжественно вручил ему мешок, и мы отправились к церкви. Уже темнело, и нам повезло, что никого по дороге не встретили. Хотя с Кузьмичом можно было никого не опасаться. Он знал всё и всех, и молча, шёл впереди, прижимая к груди свой ценный мешок. В церкви было темно и сыро. Запах плесени, разбитая утварь, сломанные кресты, всё это валялось на полу под ногами. Кузьмич вытащил из кармана огромную связку ключей и открыл кованую дверь, под высокими сводами. Петли заскрипели, и потянуло могильным холодом и жутким страхом.

— Ну как, не передумали? Держи карту. Вот она родименькая.