— Миша, ты всегда сможешь вернуться. В любой момент.

— Конечно, могу, если ваш оператор не уснёт за пультом, или не сгорит аппаратура.

— Будем надеяться, что этого не случится.

Последние слова Ткачёв произнёс с иронией в голосе, от которой мне стало не по себе.

Капитан Песков вместе с Хромовым уже вторые сутки сидели в тёмном и мрачном подвале, куда их поместили после того, как они вернулись к своим, и отдали трофейный портфель. Пескову грозили трибуналом, и от этих мыслей капитан был мрачнее тучи, угрюмый и неразговорчивый.

— Они думают, что мы дезертиры? — товарищ капитан. Как же так?

Хромов ходил по узкой камере, и не переставал возмущаться. Капитан лежал на рваном, грязном матрасе и уныло смотрел в окно. Гимнастёрка у него была разорвана на спине, под глазом зиял синяк, фиолетового цвета.

— Коля, хватит зудеть, как вошь в штанах. Мы своё дело сделали. Разберутся. В штабе далеко не дураки. А когда откроют портфель и увидят содержимое, надеюсь, что нас помилуют.

В углу запищала крыса, и Песков снял сапог и, громко ругаясь матом, швырнул в местного обитателя. Крыса ещё больше зашипела, и юркнула в огромную дырку под нарами.

— Сожрут нас крысы, товарищ капитан, ей Богу сожрут. Я жуть как их боюсь.

Николая передёрнуло, и он встал возле окна.

— Боюсь в туалет пойти, вдруг сяду, а эта зараза выпрыгнет и укусит.

— Не бойся, громко разговаривай, и крыса побоится вылезти. Тихо.

Капитан вскочил и подбежал к двери. Присел и стал внимательно слушать, что творится в коридоре. Нечеловеческий крик заставил Пескова побледнеть, и закрыть руками глаза. Когда кричать перестали, раздалось два выстрела и гробовая тишина.

— Это в соседней камере, — сказал он, и сделал несколько приседаний.

— Нас ждёт то же самое. Придут, и прихлопнут.

— Перестань канючить, как баба. Это моя вина, что рота была разбита, и не выполнили приказ. Ты обычный солдат. На худой конец отправят в штрафбат, но жить будешь.

Последние слова капитана прозвучали приглушённым тоном.

— На хрена мне такая жизнь, товарищ капитан? Наслышан про штрафбат, лучше сразу пулю получить, чем от своих же получать по башке каждый день и ждать расстрела. Лучше бы мы погибли на поле боя и остались героями, чем сейчас сидеть в подвале, и нюхать тюремную парашу.

— Да знаю я, знаю, но ничего.

Резкий стук в дверь заставил людей замолчать. Звякнула связка ключей, и со скрипом открылась дверь. Показалось сытое и довольное лицо сержанта, с будёновскими усами.

— Песков, на выход.

— А я как же? Мне что, здесь одному оставаться?

Конвоир пожал плечами и ждал Пескова. Капитан подошёл к Хромову и крепко обнял.

— Может, и не свидимся боле. Не поминай лихом, солдат.

Капитан ушёл, Хромов остался один, и чтобы окончательно не сойти с ума от страха и одиночества, нашёл кусок довоенной газеты, и принялся с жадностью читать.

Пескова ждал пузатый майор, с чашкой чая в руке. Он сидел за большим столом, и перед ним лежала огромная стопка дел. Громко отхлёбывая чай, и размешивая ложечкой сахар, внимательно смотрел на капитана, щурясь, с презрением в маленьких, лисьих глазах. Густые брови майора свисали, и он всячески их приглаживал правой рукой. С обвисшими щеками как у хомяка, щетиной и грязными ногтями.