Королю снился парадный ужин во дворце. Все сверкало, роскошные одежды, министры кланялись и делали реверансы, на нем самом была парадная форма с шелковой лентой через плечо, множество медалей… И он только сказал своей соседке за столом фрекен Стробе, что одна медаль называется «Малый Морской Конь», как вдруг почувствовал, что кто-то трясет его стул. И, подняв взгляд, увидел мануального терапевта. Того самого, поющего. Халлвара Теноресена.

— Это есть мой стул, — заявил Теноресен. — Убирайся!

Король ухватился за стул, но Теноресен продолжал дергать.

— Просыпайт, ваше королевское!

Король открыл глаза. И увидел лицо лакея Оке.

— Надо вставайт, ваше королевское. Гости запирайся своя комната. Мне есть нужны ключи.

— Заперлись в комнате? А почему вообще…

— Не знайт, но они не хотейт открывайт. Они что-то замышляйт. Я думайт, их послать Теноресен.

Теноресен!

Король соскочил с кровати, накинул халат и выудил связку ключей из ночного горшка под кроватью.

— А-ха! — Оке тут же схватил ключи.

— Я иду с тобой, — сказал король.

Только когда они подошли по коридору к комнате гостей, король заметил, что Оке повесил на пояс большую ржавую саблю. Такую большую, что ножны волочились по полу.

— Зачем тебе сабля?

— Отрубайт им голова. То есть если они сопротивляйся.

— В этом не будет необходимости, — сказал король и постучал. — Тут какое-то недоразумение. Розмари! Это мое королевское! Что случилось?

Ответа не было.

Король обернулся к Оке:

— А кстати, зачем тебе понадобилось в их комнату среди ночи?

— Отрубайт… э-э, проверяйт, не полный ли там горшки.

— А, понятно, — кивнул король, выбрал на связке нужный ключ, сунул его в замочную скважину и повернул. — Розмари! Это я!

Он нажал на ручку и только успел открыть дверь, как лакей Оке ворвался в комнату, вскинув над головой саблю.

— Не надо… — заикнулся было король, но опоздал.

Сабля с треском вспорола перину, взметнув облако пуха и перьев. Потом еще одну перину. И еще.

— Лакей Оке! — крикнул король.

— От лакея слышу! — огрызнулся Оке и нагло расхохотался, продолжая рубить направо и налево.

— Оке, что ты делаешь?

— Готовлю завтрак, ваше королевское величество, — сквозь смех простонал Оке.

В снежном облаке кружащегося пуха король его почти не видел. Зато увидел открытое окно рядом с двухэтажными кроватями.

Оке вдруг перестал рубить и зарычал:

— Но где же они есть, червяки человеческие?

В наступившей тишине король услышал голос рыжеволосого мальчика:

— Три… Два… Один…

Лакей Оке бросился к окну:

— Ага, вот они!

— Старт!

— Я приготовляйт карпаччо…

Раздался грохот. Домик содрогнулся.

— Ч-что это было? — с трудом выговорил король.

Оке медленно повернулся к королю. Лицо его было белым от пуха.

— Это, — сказал он, отплевываясь перьями, — убегайт мятежники. Но тебе не убегайт.

— Ваше королевское величество.

— Чего-чего? — сказал Оке.

Пух медленно опадал с его лица.

— Ты забыл добавить «ваше королевское величество».

Король смотрел на лицо Оке. Оно изменилось до неузнаваемости. Черное, покрытое седыми волосами, с выпяченным подбородком и открытым ртом, в котором торчали острые блестящие зубы.