– Великолепно! – я прервал его грёзы о будущем. – Давайте не будем затягивать отчёт.

– А как же цифры? – он попытался подсунуть мне пухлый талмуд.

– Позднее рассмотрим, – я отодвинул журнал настойчивым движением. – Продолжайте, прошу!

– Макароны, помидорный концентрат, который вы пастой окрестили, ровно как и колбаса, – тут он перестал пялиться в свои записи и посмотрел на меня с восхищением. – Вы знали, что копчёный фарш со специями в натуральной кишке сподоблен к длительному хранению? – он приподнял бровь.

– Конечно!.

– Ну разумеется, – он вновь склонился над записями. – Чего это я у вас спрашиваю такие подробности, коль вы сами рецептуру…

– Продолжайте, – я аккуратно прервал его. – Мне очень интересно, что там далее следует, – пришлось аргументировать промелькнувший намёк на неуважение к поверенному.

– Про безопасные бритвы, карабины с трубчатыми прицелами я уже докладывал, ровно как и про мясорубки, – граф перевернул пару исписанных страниц. – Выкидные ножи Полина Николаевна вам привозила на службу, когда навещала вас. Очень интересные перспективы с этим намечаются, – он перелистнул ещё страничку. – Колючая проволока… Х-м, помимо инженеров военного обустройства нашла потребителей и в мирной жизни, у скотоводов, к примеру, да и не только у оных. Тактические кобуры всех видов почти освоены, а к ним наколенники, налокотники маскхалаты нескольких видов, – продолжился перечень и так известных мне достижений. – Очень понравились скрепки, – Николай Фёдорович снял одну со странички. – Поразительно! Кусок согнутой проволоки, а так полезен для делопроизводств… Эм-м, – он заметил, что я начинаю понемногу скучать. – Майонез оказался не очень предрасположенным к длительному хранению, – искренне посетовал граф. – Нужно подумать о его производстве малыми партиями, но во многих волостях и губерниях Руссии, – он устремил задумчивый взгляд в потолок. – М-м-да! Определённо! – Татищев быстренько сам с собой согласился, и сделал пометку в журнале. – Фурор произвели мороженное, и ваша новомодная сгущёнка! – он мечтательно улыбнулся, а Надежда закивала, подтверждая его слова. – Не поспеваем готовить сие лакомство! Да-да! Люд в очереди набивается, к привозу оных-то!

– Великолепно! – я тоже порадовался, так как до этого момента не имел ни малейшего представления о реакции народа на такое кулинарное новшество. – Я дам наброски рецептиковещё нескольких полуфабрикатиков, называемых пельменями, варениками и чебуреками с мантами, – добавил я, чем обрадовал Татищева, поспешившего подсунуть мне чистые листы и карандаш. – Но чуть позднее, – я отодвинул назад письменные принадлежности. – Ещё что-то?

– Игрушки, и самое главное… – воскликнул граф, но не смог продолжить.

Дверь опять открылась и на пороге зальчика вновь нарисовался Тимоха.

– Ой! – паренёк стушевался, увидев нас погружёнными в работу. – Я это… Там Григорий всё к поездке сготовил! – выпалил мелкий.

Я поднялся, корча из себя человека, сильно разочарованного отвлечением от важного дела. Даже руками развёл от бессилия.

– Прошу простить меня, дорогой Николай Фёдорович, – я учтиво поклонился, а граф поднялся, проявляя взаимное уважение. – Мне нужно срочно уехать. Другие дела, знаете ли, тоже не терпят отлагательств! – заявил я и сделал шаг в сторону двери.